Немного о себе

Что касается регулярной армии (этой милой крохотной армии), то она предоставлена самой себе. Ее удел — истекать кровью в отдельных экспедициях, преуспевать на поприще науки и время от времени собираться на масонские празднества и так далее в этом роде. Регулярная армия слишком немногочисленна, для того чтобы ифать видную политическую роль. А вот бессмертные остатки Великой армии Республики — иное дело. Это действительно крупная беспринципная политическая сила…

И значит, вряд ли будет выходом из положения создание любительской военной машины, которая слепа и безответственна…

Благодарите меня за то, что я умеряю «размахи маятника», то есть диапазон этой лекции, и приглушаю звуки той какофонии, которую мне пришлось выслушать в Ливингстон-Сити, и, кроме того, умалчиваю о некоем редакторе и его заместителе (последний обладал нравом ручного кугуара или горного льва), который, как мне рассказали, весьма умело «редактировал» спорщиков в офисе ливингстонской дневной газеты.

Опуская тысячи других важнейших подробностей, я подхвачу нить своих рассуждений с рассказа об узкоколейке, которая тянулась к Соленому озеру. Поездка из Дели в Ахмадабад майским днем показалась бы блаженством в сравнении с этим путешествием, которое было настоящей пыткой. Вокруг расстилались только выжженная солнцем пустыня и пыльные солончаки. Помещение для курящих не было предусмотрено, и я сидел в уборной вместе с кондуктором и старателем, который голосом сонного младенца рассказывал о жестокостях индейцев. Ругательства одно за другим лились из его рта так же свободно, как простокваша — через кувшинное горлышко. Не думаю, чтобы он сознавал, что произносит нечто неподобающее, но девять или десять выражений были для меня в диковинку, а одно заставило приподнять брови даже кондуктора.

— Когда человек один и ведет лошадь за поводок через холмы, он начинает говорить вслух с самим собой, потому что ничего другого не остается, — сказал высушенный всеми ветрами вещатель ужасов.

Передо мной возникло видение — человек, при свете звезд бредущий по тропе Баннак-Сити и изрыгающий проклятие за проклятием.

Время от времени на поезд садились какие-то кучи тряпья, которые оказывались индейцами. Привилегия их расы — бесплатный транзитный проезд на площадке вагона. Конечно, вход в купе для них запрещен, и ради них не делают остановку. Я видел, как скво присоединилась к нам на ходу и точно так же покинула поезд, когда тот притормозил на повороте. Подобно пенджабцам, краснокожие сходят с поезда там, где им вздумается, на какой-нибудь безбрежной равнине, и с бесстрастным видом идут к горизонту, никому не сообщая, куда уходят. Солт-Лейк-Сити. Я озабочен состоянием души мистера Фила Робинсона. Как вы, наверно, помните, он написал книгу «Святые и грешники», в которой весьма убедительно доказал, что мормон [356]— личность, вполне достойная уважения. Прибыв в этот город, я не переставая думал о том, что же заставило автора создать эту книгу. После более зрелого размышления и долгой прогулки по городу я пришел к выводу, что во всем виновато слишком жаркое солнце.

По счастливой случайности злонамеренный поезд, который опоздал на двенадцать часов из-за пожара на мосту, доставил меня на место в субботу, проследовав долиной, которая, как утверждают мормоны, расцвела, как роза, благодаря их усилиям. Но уже за несколько часов до моего прибытия я очутился в странном мире, в мирке, где, судя по разговорам в вагоне, каждый был либо мормоном, либо немормоном.

Свободному и независимому гражданину не подобает открыто заявлять, что он немормон, однако мэр города Огдена (город немормонов в этой долине) высказал мнение, что то и другое стадо все же должны как-то отличаться друг от друга. Задолго до того, как мы достигли фруктовых садов Логана и сверкающей глади Соленого озера, этот мэр (сам не мормон, но человек, известный своими торговыми связями с ними) сказал мне, что наболевший вопрос существования государства в государстве постепенно разрешается с помощью образования и системы голосования.

— Вокруг нас горы, богатые золотом, серебром и свинцом, — сказал он, — и даже силы ада, что стоят на страже мормонской церкви, не помешают немормонам стекаться в эту долину. В Огдене — это в тридцати милях от Солт-Лейк-Сити — мы провалили мормонов на муниципальных выборах, а на будущий год надеемся повторить успех в самом Солт-Лейк-Сити.

Вы спрашивали о многоженстве? Согласно недавно принятому биллю, это уголовное преступление. Мормону приходится выбирать одну жену и держаться ее. Если его поймают у другой женщины… Видите то мирное коричневое здание из кирпича на склоне горы? Это исправительный дом. Мормона отправляют туда поразмыслить о своих грехах, и, кроме того, приходится заплатить штраф. Однако большинство полицейских в Солт-Лейк-Сити — мормоны, и я не думаю, чтобы они были слишком строги со своими друзьями. Полагаю, что тайное многоженство распространено достаточно широко.