Немного о себе

Когда Родс обдумывал будущую систему стипендий, он приходил к нам и размышлял вслух или обсуждал, главным образом с моей женой, финансовую сторону замысла. Это она высказала тогда мнение, что двухсот пятидесяти фунтов мало для студента, которому придется жить на них долгий оксфордский «учебный год». Поэтому Родс увеличил стипендию до трехсот фунтов. Моя помощь заключалась главным образом в составлении фраз; он был довольно косноязычен. Когда эта идея оформлялась — а ее нужно было знать, как преподнести — он часто обращался ко мне: «Что я хочу выразить? Сформулируй, сформулируй». Яформулировал, и если фраза не годилась, он перерабатывал ее, чуть опустив подбородок, пока она не начинала ему нравиться.

Образ его жизни в «Гроте Шиур» был примерно таким. Старший слуга отводил комнаты людям, желавшим «увидеться» с ним. Приезжали они только по серьезным причинам, касавшимся их работы, и оставались, пока Родс не «виделся» с ними, на ожидание могло уйти два-три дня. Больное сердце вынуждало его подолгу лежать на громадной кушетке, стоявшей на вымощенной мрамором веранде, обращенной к Столовой горе и четырем акрам гортензий, покрывавших газоны, словно ляпис-лазурь. Он говорил: «Ну вот, Такой-то. Я вижусь с вами. В чем вопрос?» И суть дела излагалась.

Один человек прокладывал телеграфную линию от Кейптауна до Каира, он дошел до отрезка длиной в семьдесят миль вдоль озера, где женщины ценили медь выше золота и снимали ее со столбов, чтобы сделать украшения. Что делать? Когда он обрисовал положение вещей, Родс, грузно повернувшись на кушетке, сказал: «У вас там какое-то озеро, так? Проложите подводный кабель. Не беспокойте меня такими мелочами». Переговоры на этом завершились, и человек не спеша уехал.

Я встречал интересных людей на обедах в «Гроте Шиур», зачастую они завершались долгими разговорами о временах создания Родезии.

Во время Матабельской войны Родс с несколькими сподвижниками и проводником заехал верхом на лошади в опасное место и был вынужден спрятаться в пещере. Положение было весьма сложным, и, поскольку гневные матабеле преследовали их, из него нужно было срочно выходить. Но у проводника, когда отряд выехал на открытое место, хватило глупости сказать, что о «драгоценной жизни» Родса надо заботиться. Тут Родс натянул поводья и сказал: «Давай выясним все начистоту прежде, чем ехать дальше. Тызавел нас в такое положение, верно?». — «Да, сэр, да. Но, пожалуйста,поехали». — «Нет. Минутку. Стало быть, бежишь, чтобы спасти свою шкуру, так?» — «Да, сэр. Как и все мы». — «Ничего. Я только хотел, чтобы с этим все было ясно. Теперьедем». И они поехали, но были на волосок от смерти. Я услышал эту историю за столом, как и его неспешный ответ на вопрос одного молодого офицера, пожелавшего узнать, что думает Родс о нем и его карьере. Родс отложил ответ до обеда, потом своим характерным голосом сказал, что этот молодой человек будет весьма преуспевающим, но до определенного предела, потому что постоянно думает о карьере, а не о работе, которую выполняет. Последние тридцать лет подтвердили правильность его вердикта.

Глава 7. Совершенно свой дом

Если чей-то очаг полон вспыхнувших дров, как могу отвести я взгляд от огня?

Помню, сколько душевных сил и трудов ушло, чтобы свой создать, у меня.

Огни

Все это беспокойное время Комитет путей и способов лелеял надежду о совершенно своем доме — подлинном Доме, чтобы осесть в нем окончательно — и разъезжал по железной дороге и в конных экипажах того времени, подыскивая его. Приключений у нас было много, подчас отвратительных — как в том случае, когда «удобная детская» оказалась темной, обитой войлоком палатой в конце укромного коридора! Так мы вели поиски около трех лет, покуда однажды летним днем один из друзей не крикнул возле двери: «Мистер Хармсворт только что приехал на автомобиле. Пошли, опробуем его!»