Немного правды о мужчинах, или У меня есть я и мы справимся

– Макс, после того, как ты отвозишь пакет с бриллиантами хрен пойми кому, ты отдаёшь мне паспорт и деньги на билет. С этой минуты мы больше друг друга не знаем.

– Как не знаем? А в аэропорт тебя кто повезёт, чтобы на самолёт посадить?

– Сама доеду.

– Я должен убедиться, что с тобой всё в порядке и ничего не случилось. Совесть моя должна быть чиста. А то вдруг моя маленькая любимая девочка опоздает на рейс или просто их перепутает.

– Макс, только не нужно высокопарных слов. Не говори о совести. С рейсами я как-нибудь разберусь.

– Эх, Машка, зря ты мою любовь не ценишь. Я переживаю за тебя, потому что ты ещё слишком слаба. У тебя рёбра перевязаны тугой повязкой. Я же знаю, тебе больно.

– Если бы переживал, то отвёз бы меня к врачу, он бы позаботился, чтобы рёбра срослись правильно. А так их, наверное, потом ломать по новой придётся и по новой сращивать. Я же вижу, там всё не так, как хотелось… Просто я научилась терпеть любую боль: когда потеряла семью – душевную, а с тобой физическую.

– Ой, Машка, только не жалобь меня, а то я прямо сейчас описаюсь и пущу скупую слезу.

– Макс, я просто хочу тебя предупредить: если в этот раз ты меня кинешь или обманешь… Если после этой последней, достаточно сложной работёнки, я не получу ни паспорт, ни деньги… Я тебя пристрелю точно так же, как ты пристрелил негритянку.

– Машка, а вот такая ты мне нравишься! – рассмеялся Макс.

Он хотел было меня поцеловать, но я отмахнулась от него, как от прокажённого.

Чем ближе мы подъезжали к особняку, тем сильнее Макс накачивался пивом. Мне это определённо не нравилось.

– Хватит жрать, – я отобрала у него недопитую бутылку пива и выкинула её прямо на трассу.

Макс остановил машину на соседней улице, посмотрел на меня восхищённым взглядом и сказал, что будет держать за меня кулаки.

– Где дом киномагната, ты знаешь. Схему я тебе рисовал.

Я поправила парик, на всякий случай потрогала на прочность накладные реснички, одёрнула платье, поморщилась оттого, что опять задела ребро, и вышла из машины.

– Я люблю тебя, Машка! – крикнул мне вслед Макс.

– А я тебя ненавижу! – парировала я. – Ты чудовище!

– А ты красавица! Но всё же скажи, в постели ты никого не встречала лучше своего чудовища! Скажи, что тебя так на кол никто не насаживал! Ты же мокреешь только от одного моего взгляда! Твоё место на моём члене!

– Господи, какой же ты дебил! – бросила я и пошла по улице к нужному особняку.

Это была улица очень дорогих и престижных домов. Из окон одного из них звучала известная песня «Отель Калифорния». Сначала это была любимая песня Даньки, а потом стала моей. Неожиданно вспомнилась вечеринка в Монако по случаю моего дня рождения, и эта песня, которая лилась из всех колонок. Песня всегда навевала мне загадочные образы.

Вот мы с Данькой танцуем прямо с коктейлями в руках… Когда я спросила Даньку, что подразумевается под этим отелем, он ответил, что это тюрьма или психиатрическая клиника… Так как в песне есть слова о наркотиках, возможно, речь идёт о наркологической клинике. А герой песни – странник, который просто ищет местечко переночевать. И вдруг на горизонте видит огни отеля. Его стены хранят множество загадок и опасностей. Однажды войдя сюда, вы уже не сможете выйти из этого здания, наполненного злом…

Почему я тогда не думала о его ассоциациях, а просто о том, что у Даньки очень богатая фантазия. Мой муж как в воду глядел. Когда-то я вошла в этот призрачный отель, и до сих пор не могу из него выйти…

Глава 19

Подойдя к особняку, я нервно поправила парик и в экран видеодомофона сказала, что я из журнала по поводу интервью.

– Вам звонили насчёт меня. У нас договорённость.

Когда калитка открылась, я сразу отметила, насколько сложный механизм её работы, как именно она закрывается, чтобы я могла в нужный момент беспрепятственно покинуть дом. Видимо, пульт, открывающий калитку, находился в коридоре, перед самым выходом, как и во всех домах.

Меня встретил совсем старенький улыбающийся плешивенький дедушка. Если бы увидела его на улице, никогда бы не подумала, что он киномагнат. У нас такие обычно сидят с палочками на лавочках во дворах. Меня не могло не смутить, что он встретил меня в шёлковом халате. Мне показалось это не очень правильным. Я, конечно, понимаю, богатые люди все с причудами, и мой бывший муж в том числе, но на интервью можно было и одеться, даже несмотря на то, шёлковый халат безумно дорогой. Хотя, в принципе, что для него интервью? Ровным счётом ничего.

Дед словно прочитал мои мысли.

– Ничего, что я в халате? – спросил он и оглядел меня с ног до головы.

– Ничего, – только и смогла пробурчать я в ответ.

– Я просто всегда так по дому хожу. Мне так удобнее. Если тебя очень смущает, могу переодеться. Но, если честно, мне одеваться и марафетиться как-то лениво. Не на кинофестиваль же иду.

– Да нет, не стоит. Вы же у себя дома. Всё нормально.