Немного странный (СИ)

Нина смотрела на резкий, острый профиль Лесникова и не знала, что ему ответить.

- Послушай меня внимательно сейчас, Нина. Я ещё в прошлый раз, когда мы встретились на даче впервые, заподозрил, что у тебя не всё ладно. Но ты молчала, потому я ограничился тем, что оставил тебе номер своего телефона. Ты, понятное дело, не позвонила, другого я и не ожидал. Но я был уверен, что мы скоро снова встретимся на даче. А когда ты заявилась сегодня одна и на ночь глядя, понял, что не ошибся в своих подозрениях в прошлый раз. Потому и подслушал твой разговор. Постарайся не сердиться. Тебе это совсем не на пользу сейчас.

- Хорошо, я постараюсь. Прости за грубость, - сникла Нина. - Но я всегда с недоверием отношусь к доброхотам. Знаю, что я должна учить воспитанников, и я стараюсь учить их доброте, великодушию, взаимовыручке; мы всегда проговариваем и обсуждаем все ситуации. Но мне самой сложно поверить в то, что подобное бескорыстное великодушие существует.

- Если я скажу, что ты мне просто по-человечески симпатична, давно, ещё с тех пор, когда была воспитателем у Степана, тебя это устроит? Успокоит? Ты мне симпатична, и я не могу оставить тебя в беде. А так никакой я не доброхот. И не Дон Кихот.

Нина задумалась на некоторое время.

- Устроит, - кивнула она. - Потому что ты мне тоже всегда был по-человечески очень симпатичен.

- Ну вот и хорошо. Я всегда говорю, что цивилизованные люди смогут договориться в любой ситуации. Тем более, мы как раз приехали.

Оказалось, что Антон живёт в том же районе, где Нина. Вообще, Лесниковы и раньше жили здесь, до того, как переехали в центр.

Дом был пятиэтажный, не новый. Однако, видимо, попал в программу капитального ремонта, потому что крыша была перекрыта явно совсем недавно, фундамент сухой, окна и двери во всех квартирах новые, территория огороженная.

Квартира оказалась довольно тесная, но двухкомнатная, и комнаты изолированные.

- Эту квартиру получил мой дед ещё до моего рождения, - пояснил Антон Валерьевич. - Я вырос с бабушкой и дедушкой. Отца у меня как будто никогда и не было, а мама вскоре после моего рождения вышла замуж и уехала с мужем на Север.

- На Крайний? - спросила Нина.

- Увлекаешься произведениями Алексина? - Антон опять удивлённо смотрел на Нину.

- Надеюсь, ты не думаешь, что я увлекаюсь только сказками "Репка" и "Три поросёнка"? Увлечение творчеством Алексина - это, скорее, логично для человека моего поколения. Я обожаю его произведения, все подряд. Но "Дневник жениха" - это печально слишком. Такая безысходность.

- Зато жизненно, - усмехнулся Антон и распахнул двери в одну из комнат. - Милости прошу. Располагайся. Через пятнадцать минут жду на ужин.

Нина поставила сумку, огляделась. Комната была небольшая, но незагромождённая, потому визуально казалась довольно просторной. Никаких обоев и ковров, никаких офисных потолков и ламп. Стены светло-бежевые, покрашены водоэмульсионкой. На полу светлый ламинат. Единственное окно, стеклопакет. На подоконнике стоят два цветка, алоэ и бальзамин.

Из мебели - довольно современная кровать, шкаф-купе, два стула и небольшой стол. На стене, прямо напротив кровати, - приличных размеров телевизор.

Кажется, хозяин заселил гостью в собственную спальню. А сам, видимо, решил расположиться в гостиной. Ну ничего, завтра Нина вплотную займётся поисками временного жилья. А потом нужно будет забрать часть вещей из дома, где теперь живёт Стас. Интересно, сколько продлится суд? Да и потом, когда суд закончится, определённость ещё долго не наступит.

Но вернуться и продолжать жить со Стасом, как раньше, она не готова. И никогда не будет готова. Нет, лучше уж долговременная неопределённость.

Нина прошла в ванную, умылась, а потом пошла в кухню. Пятнадцать минут ещё не прошли, ну и что.

Антон был уже в домашней одежде, разогревал суп.

- Помощь нужна? - спросила Нина.

- Присаживайся, уже почти всё готово.

Нина, послушно устроившись за столом, осмотрелась. Кухня была такой же светлой и незагромождённой, как спальня. Белая мебель, светлая занавеска, на окне цветы.

Антон поставил перед Ниной полную тарелку супа, а себе положил вдвое меньше. Нина не стала ни о чём спрашивать: он ведь говорил, что питается понемногу, но часто.

Тем более, разговаривать пока совсем не хотелось. Хотелось есть! Очень.

- Вижу по глазам, что у тебя ещё есть вопросы, ты не все задала в машине. Потому спрашивай, а потом расскажешь о том, что у тебя случилось.

У Нины были вопросы, Антон не ошибся. Но главный вопрос она задать не решилась. С одной стороны, очень хотелось узнать всю правду о расставании Лесниковых, а с другой стороны, на душе было и без того муторно. И не хотелось, чтобы Антон сейчас всё это проговаривал.

- Твоя мама... Вы поддерживаете общение? - задала Нина второй вопрос, не такой острый и опасный.

- Общаемся, но в основном, в социальных сетях, или созваниваемся. За прошедшие после её отъезда тридцать пять лет мы виделись всего несколько раз.

- Понятно, - напряжённо сказала Нина. - И ты, конечно же, не осуждаешь её?