Немного удачи

– Ну, я не знаю, что означало ограбление, если это можно так назвать, но вышло забавно. Наверное, парни усвоили урок.

– А их не арестовали? – спросила бабушка Мэри.

– Да кто ж их арестует? – сказал папа. – Никого рядом не было. Дэн вернул себе деньги и отобрал у них пистолеты. Они умотали, поджав хвосты.

Мама заскрежетала зубами, бабушка Мэри покачала головой, а потом дедушка Отто сказал, что слышал кое-что интересное по радио.

– И что же? – спросил папа.

– Оказывается, нашли новую планету. Мальчики, вы знаете, что такое планета?

– Земля – это планета, – ответил Фрэнки. – И Марс. И Сатурн. Планеты вращаются вокруг Солнца.

– А теперь есть еще одна. Ее обнаружили какие-то парни в Аризоне и теперь думают, как ее назвать.

– По-моему, ей следует дать женское имя, – сказала мама. – Сейчас только у одной планеты женское имя.

– Венера, – сказал Фрэнки.

Джо точно не знал, что такое планета, зато он знал, что такое солнце. После ужина они съели торт, и мама подарила Джо две рубашки, которые сама сшила, а Отто подарил ему мешочек с камешками кошачий глаз, на который явно положил глаз Фрэнки. Ома подарила ему аккуратно завернутые карамельки с патокой и грецким орехом, и хотя ему пришлось поделиться ими, все гости ответили:

– О, спасибо, Джоуи, но не сегодня, я так объелся.

Только Опа взял карамельку. Когда Опа, Ома, бабушка и дедушка ушли, мама и папа отправились наверх укладывать Лиллиан спать, а Фрэнки подарил Джо рогатку, которую вырезал из ветки шелковицы.

Пасху в этом году отмечали поздно – позже, чем когда-либо на памяти Уолтера, – двадцатого апреля, а на следующий день он принялся сажать кукурузу. Ему это совсем не нравилось. Годами он жаловался, что поля мокрые и до них вообще не доберешься, или что стоит ему подготовить оборудование, как начинается дождь и приходится все убирать да еще постоянно перемешивать семена, чтобы они не заплесневели (или чтобы уменьшить количество плесени), или что приходится снова засевать какой-нибудь низкий участок полей. В этом году они с Фрэнки до Пасхи натянули проволоку на первом участке, а на следующий день Фрэнки не пошел в школу, и они сеяли кукурузу. Почва была довольно влажной, иначе не скажешь, и через некоторое время Уолтер начал беспокоиться – не из-за кукурузы, а из-за овса. Пока что овес выглядел неплохо – зеленый, несколько дюймов в высоту, – и Уолтер убеждал себя, что не стоит выдумывать проблемы и лишний раз волноваться. Но не было ветра. Воздух как будто застыл. Такое ощущение, что он неделями стоял на месте. Джейк и Эльза покрылись испариной, а ведь было еще рано и работа продвигалась медленно.

– Папа, что-то не так? – спросил Фрэнки.

Уолтер вытер пот со лба.

– Да нет. Погожий денек, да?

– Можно я пойду постреляю лягушек, когда мы закончим? – спросил Фрэнки.

– У ручья?

Фрэнки кивнул.

– Иди. Может, и я с тобой схожу. – Уолтер не был у ручья уже две-три недели и хотел посмотреть, что там делается.

Уровень воды оказался низким, и лягушек не было. Отсутствие лягушек – всегда дурной знак.

Розанна не придавала его беспокойству особого значения. Они с Джоуи теперь держали две стаи кур, в каждой по пятьдесят наседок, и она чувствовала себя богатой, поскольку новое кафе в городе заключило с ней – с ней одной – контракт на поставку яиц и масла. Владелец кафе, прибывший из Милуоки, штат Висконсин, был немцем, искренне любившим пирожные. Он умел печь всякие традиционные десерты – улитки, штрудель и даже баумкухен[29], – и, по его словам, яйца и масло Розанны ничем не отличались от тех, что он видел в Баварии. Он рассчитывал, что жители Ашертона будут брать его заведение приступом, когда оно откроется. Джоуи хорошо обращался как с курами, так и с яйцами, ничего не имел против проверки на свежесть, хотя это скучное занятие, и куры Джоуи, конечно, любили. Розанна приобрела новую породу из Канады под названием белый шантеклер. Уолтер считал их немного привередливыми, им не нравилось сидеть взаперти, а это значило, что они часто путались под ногами, но у них почти не было гребешков и сережек, и они хорошо переносили зимние холода, выходя из курятника, даже если выпадал снег и образовывался лед. А лучше всего было то, что жареный взрослый белый шантеклер вполне мог сойти за небольшую индюшку – такие они были крупные. И мясо вкусное. Дэн Крест платил ей четыре цента за яйцо, а немец – его звали Бруно как-то там… Бруно Краузе, – пять с половиной центов. Уолтер каждые несколько дней доставлял ему по четыре дюжины яиц и три фунта масла. Так что две хорошие новости: кукурузу все-таки посеяли и дополнительный источник дохода от этого Краузе, – и все же Уолтер по ночам вертелся в постели без сна в поисках ложки дегтя в бочке меда, как выразилась бы его мать. Розанна даже задумалась, не купить ли им новую кровать – не на веревочной сетке, а с настоящими пружинами, чтобы каждую ночь не скатываться на продавленную середину и потом не выкарабкиваться оттуда. Уолтер повернулся на бок и подумал, что, если они купят новую кровать, ему, наверное, и в ней что-нибудь не понравится.