NEMO: Полночный рыцарь

- Понятия не имею, о чём ты. И, если честно, мне насрать.

- Верю, - носферату посерьёзнел. - Верю, Немо.

- Что такое «Асклеп»? – спросил я спустя пару секунд.

Мне предоставилась возможность узнать немного больше о мире, в котором я оказался, и было бы глупо ею не воспользоваться.

- Медицинская ассоциация. Ищет лекарства от всего этого говна, - Тристан повёл рукой вокруг себя, словно имея в виду целый мир. – От нас тоже. Во всяком случае, считается, что занят «Асклеп» именно этим – медицинскими исследованиями.

- А на самом деле?

- Не знаю. Пока из лекарственных средств я видел только их спецназ.

- Спецназ работает на «Асклеп»?

Ответом мне был кивок.

- Медики прибрали к рукам город. Мэр смотрит им в рот. Фактически, он их марионетка.

- Медики – тоже ветвь развития?

- Разумеется. Весьма выгодная. Хотя, наверное, не очень интересная.

- Да уж, куда им до планов на мировое господство! Даже не представляю врача, объявляющего себя высшим существом и вершителем судеб.

- О чём и речь, - нисколько не смутился Тристан. - Поэтому новыми богами станем мы. И, если Изольда права, ты - последний, кому следует над этим потешаться.

Я промолчал. Возникла пауза. Спустя некоторое время носферату сказал:

- Насчёт Вагнера. Ты хочешь встретиться с ним? – видимо, понял, что тему грядущего превосходства вампиров всё-таки стоит оставить.

- Возможно.

- Едва ли он сейчас в городе. Тот, кто охотится на Топях, редко задерживается по эту сторону стены.

- Где его найти?

- В здании «Нимрод». Это корпорация охотников на мутантов.

На этот раз Виллафрид проснулся. Я увидел парк. Он с отцом сидел на скамейке под сенью каштана. Вдали возвышались монументальные серые здания. Мимо проходили мужчины и женщины, большинство – с детьми. Нарядные, весёлые. Может, был какой-то праздник?

Отец Виллафрида, человек лет сорока, с сединой на висках и короткой бородкой, держал на коленях раскрытую книгу.

- И владел царь Нимрод, знаменитый охотник и воин, землями Вавилон, Эрех, Аккад и Халне, - говорил он. – Иосиф Флавий утверждает, что именно при нём началось строительство башни, которая должна была вознести людей на один уровень с Богом. Он пал от руки Авраама, наславшего на войско Нимрода тучу комаров.

Какое интересное чтиво выбирал отец Виллафрида для сына. Должно быть, он хотел напомнить ему о детстве и времени, которое они проводили вместе, раз включил напоминание о Нимроде в игру. И вообще у меня складывалось ощущение, что «Полночный рыцарь» наполнен намёками и отсылками к вещам, о которых Виллафрид узнавал от родителей. Видимо, они были хлебными крошками, по которым наследнику «Идавёля» следовало выбраться из леса. Вернее, найти дорогу к богатству. К счастью, технология личностного образа, которую я использовал, позволяла не просто искать воспоминания Виллафрида – она заставляла моего виртуального соседа самого реагировать на внешние раздражители и выдавать ассоциации. Конечно, она не гарантировала стопроцентных попаданий, но повышала мои шансы.

Наблюдая за воспоминанием Виллафрида, я невольно подумал про собственного предка.

Мой отец работал в морге санитаром и немножко прозектором - возил каталки, готовил инструменты, водил посетителей опознавать покойных. Иногда он брал меня на дежурство, и тогда я шатался по гулким коридорам, заглядывая в выложенные белым кафелем холодильные и кремационные камеры. Сначала я боялся мертвецов и никогда не входил туда, где складывали доставлявшиеся со всего города тела, однако с возрастом любопытство привело меня в покойницкую.

Такой тишины я не слышал никогда и потому растерялся. Десятки накрытых белыми простынями людей лежали на расставленных рядами столах. Казалось, сотни невидимых глаз уставились на меня. Мир холодной комнаты существовал по собственным законам, и, чтобы войти в него так самоуверенно, как сделал это я, нужно было либо быть покойником, либо посвящённым. Мне следовало уйти.

Однако я остался. Постояв несколько секунд, медленно двинулся между рядами. Посиневшие босые ноги с бумажными номерками на больших пальцах почти касались моих рук.

Наконец я остановился перед столом, на котором, судя по всему, лежала женщина. Я подошёл к изголовью и приподнял край простыни. Она была молода. О красоте говорить трудно, поскольку кожа обтягивала череп так, что сквозь губы просвечивала челюсть - вот что бросилось мне в глаза, и что я запомнил перед тем, как набросить простыню на это подобие человека.

Кажется, меня тошнило. Во всяком случае, по лестнице я спустился с трудом, держась за стену и скользя ногами по ступенькам.

Весь день меня преследовал образ мёртвой женщины, а ночью я долго не мог уснуть: мне казалось, что она вот-вот появится из темноты, бледная и страшная, чтобы отомстить за то, что я потревожил её.