Немой набат

— Ну, весы базарные, коромысельные.

— Кто связь с Горбоносом держит?

Длинный кивнул.

— Где телефон?

— На вокзале, в ячейке.

Вера, слышавшая из кухни эти разговоры, не понимала, что происходит. Петр Демидович абсолютно прав: надо скорее вызывать полицию, чтобы забрали бандитов. Чего с ними церемониться? И почему помалкивает Виктор? А этот странноватый, своеобразный человек, называющий себя телохранителем Вовой, уже трое суток живет в их квартире, разговаривает мало, в основном сидит, вернее, лежит в отведенной ему комнате, у телевизора на тихом звуке. Доставляет хозяевам минимум хлопот, от попыток побеседовать во время совместных обедов вежливо и ловко уклоняется. Вера придумала ему кличку «Вещь в себе». Но почему в самый критический момент именно он стал верховодить?

Простов, и тот, видимо, не выдержал. Объявил:

— Чего с ними цацкаться? Сдать обоих в кутузку, а там с ними разберутся.

— Одного отпустим, — твердо стоял на своем телохранитель Вова. — Думаю, вот этого, длинного. — Обратился к Донцову: — Виктор Власыч, зачем полиции двое? Они коротышку будут неделю трясти, пока он Горбоноса не опознает. Если тот вообще на кладбище снова сунется. Исчезнет.

Донцов начинал понимать игру телохранителя Вовы. Горбонос — вовсе не заказчик захвата квартиры, а подрядчик, подыскавший «лосей». Если длинного отпустить, он верняк сообщит Горбоносу о неудаче. Тот поставит в известность истинного заказчика, — а мы знаем, о ком речь, — и рванет в бега, чтобы потом шантажировать Подлевского. Если же Горбоноса возьмут сразу, он Подлевского не сдаст, это его козырь. Да и будет ли полиция доискиваться? Там свои сыскные козни.

Телохранитель Вова навел пистолет на длинного:

— Сейчас тебе срежут наручники, но — без глупостей. Обоймы не пожалею. Лети на вокзал, звони Горбоносу — и пулей из Москвы. Виктор Власыч, сперва дверь приоткройте.

По-прежнему ничего не понимавший Петр Демидович крикнул Вере, чтобы подала острый нож, и длинный, чье имя кануло в историю, на ходу потеряв заячью ушанку, сиганул вниз по лестничным маршам.

Когда коротышка остался один, телохранитель Вова сказал:

— Давайте-ка пересадим его на стул со спинкой и привяжем покрепче. Посовещаться надо.

— Да-а, как писал Козьма Прутков, все мы люди, да не все человеки, — тяжело вздохнул Простов на кухне, когда мужчины остались втроем, предусмотрительно послав Веру в прихожую на дежурство. И телохранителю Вове: — Ты чего затеял?

— Если бы мы длинного сдали, — ответил телохранитель Вова, — Горбоноса уже в ночь взяли бы и заказчик стал бы его отмазывать. Заказчик с большими отмазками работает, сто процентов! После первого звонка почти полгода готовились, спроста ли? Не исключено, они сами Горбоноса грохнут, чтоб концы в воду. Нет, через полицию нам на заказчика не выйти.

— Тут ты, пожалуй, прав, — согласился Простов. — Сколько мы на них профилактически жали! Из Думы звонили, а все без толку. Где-то это дело схвачено. Мздомливая публика там засела.

— Ну вот, пусть с этим брандахлыстом, одаренным кретином, и работают. Он, кроме клички «Горбонос», Чистых прудов и кладбища, ничего не знает. Будет твердить: однажды шел дождь дважды.

Донцов по своей привычке молча обдумывал игру телохранителя Вовы и нутром чуял, что все попусту. Ничего не выйдет. Однако привлекал сам замысел. Передать обоих «лосей» в полицию слишком просто, ну не так сейчас сыскные работают, чтобы выйти на Подлевского. Тут — абсолютный нуль по фаренгейту. Если же Горбонос останется на свободе, он очухается и впрямь начнет теребить Подлевского. Тут другая комбинация может возникнуть. Но телохранитель Вова... Как смело взял игру на себя! Таким Донцов его еще не видел.

В тот день Глаша с утра позвонила маникюрше Кларе и попросила обязательно дождаться ее:

— Руки нужны сегодня комильфо, а когда освобожусь, неизвестно, дел по горло.

Суховей, предупрежденный Подлевским о «дне Икс», сказался слегка занедужившим и отпросился у начальства отлежаться дома — с обязательством отвечать на все деловые звонки и не выключать интернет, дабы при надобности быть в пределах досягаемости. У него уже были заготовлены варианты донесений при различном ходе дела. За полгода общений с Подлевским он неоднократно предупреждал его об осторожности, об отстраненности от роли заказчика, и однажды Аркадий Михайлович в порыве откровенности мимоходом упомянул имя кладбищенского музыканта Горбоноса, когда-то работавшего с его отцом. Этого было достаточно, чтобы смоделировать финальную стадию операции, задуманной Подлевским. Вопрос посчитали важным, доложили генералу, и он тоже ждал развития событий. В «день Икс» Подлевский был на связи постоянно, пока наконец не сообщил весело:

— Ну все, Валентин Николаевич. Горбонос звякнул, что ребята пошли. — Он настолько верил в успех, что совсем потерял бдительность и вновь назвал имя Горбоноса.

Затем настало долгое, слишком долгое молчание. И вдруг Подлевский чужим голосом, срываясь на крик, завопил по мобильнику: