Немой набат

Усталость не связана с суетой уходящего дня — она копилась исподволь. Уже давно его мучила бессонница, неотступно думал о переезде, перебирая варианты. И только здесь, в четырехзвездочном «Амбертоне», отключился от терзавших его дум, погрузившись в обвальный сон.

Проснулся Соснин бодрым, готовым к бурной деятельности по обустройству на новом месте жительства. Выглянув из окна и оценив достоинства Старого города, понял, что Ужупис — по-русски просто Заречье — прекрасен для отдыха, однако селиться ему следует здесь, близ башни Гедимина. Киевский Крещатик многому научил.

Киев ему рекомендовали незадолго до Майдана, и он видел, в том числе из окна съемной квартиры на Крещатике, как украинская замятня полыхнула кровью, смертями и сменой власти. Со временем прижился, обзавелся множеством связей, вошел в курс текущих дел, готовя политические обзоры, и по старой памяти начал фэйсбучить. Но после первого серьезного блога из Москвы позвонил Тэд Кронфильд и пробросом, как бы между прочим сказал:

— Кстати, у меня впечатление, что в Киеве тебе уже нечего делать.

Соснин понял намек, ибо давно привык к такой форме указаний. Вдобавок это «кстати»... Самое важное они почему-то говорят именно кстати. видимо, так их учат, считая, что такой оборот речи скрывает подспудную суть разговора. С того момента Дмитрий стал размышлять о переезде. Разумеется, лучше бы вернуться домой, в московскую квартирку с окном на небольшой обновленный парк. Но Тэд не упомянул о Москве. Да и что Соснину делать в столице? Речь шла только об отъезде из Киева. В итоге Дмитрий смотался в Престольную и, как не раз бывало, откушал с Тэдом в итальянском кафе на Старом Арбате.

Он долго рассказывал о постмайданных событиях, разбавлял речь шутками о киевской колбасе развратных размеров и кренделях с похоронный венок. Но Тэд слушал лениво. Он держался классической тактики: вести переговоры так, словно вы слегка выпили и никуда не спешите. В какой-то момент Соснин скомандовал себе: «Брейк! Надо переключать канал».

Этот долговязый, сухопарый американец-экспат обладал странной особенностью: он вслушивался только в то, что касалось его в данный момент, и пропускал мимо ушей все, что не относилось к текущим делам. И когда Дмитрий умолк, Кронфельд сказал кратко:

— В Киеве тебе делать нечего. А начнешь активничать по журналистской линии, существует опасность... Как у вас говорят? Да, опасность спалиться, кажется, так. Привлечешь внимание майданными настроениями.

Соснин густо покраснел, поняв намек Тэда, но оценил его деликатность: Кронфельд не напомнил об ошибке давних дней. Через паузу ответил:

— Да-а, в Киеве нельзя в стороне от событий. Я подумываю временно перебраться в Прибалтику.

Это было ходатайство, просьба о разрешении, и Тэд, потягивавший капучино, кивнул головой.

Дмитрий выбрал Вильнюс.

Утром, не щадя отельных запасов шведского стола, он позавтракал, превзойдя легендарный аппетит принца Уэльского, затем по знакомой партитуре подошел к ресепшен, положил на стойку пять евро. Обратился к портье:

— Хочу снять квартирку. Гаупт — в центре, на проспекте Гедиминаса.

Портье, постного вида, средних лет, сухощавый, с козлиной бородкой и до отлива выбеленной перекисью гладкой прической, оценил немецкое «гаупт» и передвинул рекламный буклет, накрыв купюру. Спросил:

— На какой срок?

— На полгода, а там видно будет.

Брови у портье многозначительно приподнялись, и он на тугом русском, с акцентом сказал:

— Если подойдете через полчаса, думаю, дам вам помощь.

И верно, через полчаса после приятного секса с портье, получив адрес квартиры, Соснин уже стоял перед добротной дверью с накладными украшениями под орех, на втором этаже старого дома. Хозяйка показала квартиру — похоже, часть большого помещения на весь этаж, — и Соснину понравилось. Привлекла и старая канапешка с высоким изголовьем, обитая красным бархатом, напротив телевизора. Ему захотелось немедля лечь на нее. И когда через час он вселился сюда, сразу скинул обувь и с наслаждением растянулся на канапе. Мысли окончательно успокоились. обращаясь к себе, произнес:

— Вот я и залег на дно. Неплохое местечко для паузы. Комфортабельное дно.

Перебравшись из майданного мочилова в прибалтийский мирняк, он подумал о «спящих» террористах, которых страшится Европа. Где-то вот так же залегли на дно люди, ждущие приказа взрывать. Но они вечно боятся разоблачений, их ищут. А Соснину опасаться нечего — он просто ушел в тень. И мысль о том, что его берегут, не позволяя «спалиться» в Киеве, тешила самолюбие, напоминая о сопричастности к грядущим событиям мирового масштаба.