Немой Онегин. Части 1-17

LХ. ЖЕНЩИНЫ

Противоречий очень много.

Пушкин. Евгений Онегин.

Знаменитое начало Четвёртой главы наизусть знают даже те, кто никогда «Онегина» не читал. Теперь это затёртая русская пословица:

Чем меньше женщину мы любим,

Тем легче нравимся мы ей.

Вместо «легче» многие ошибкой говорят «больше». Понятная вещь: нам привычней «больше—меньше», шаблонный антоним сам лезет на язык.

А что в Четвёртой напечатано до этого донжуанского закона, до этих первых слов? Смотрим в книгу — видим авторскую фигу — шесть римских чисел: I, II, III, IV, V, VI — пустые номера.

Больше двух лет пролежала у Автора готовая Четвёртая глава, и когда наконец она вышла из печати в 1828-м, то начиналась сразу с VII строфы про «меньше любим — легче нравимся».

Читатели, видя демонстративно обозначенное изъятие, возможно, грешили на цензуру. Зря. Все первые шесть строф Автор убрал по собственной воле. Онегина там не было вовсе, зато была избыточная откровенность.

В рукописи Четвёртая глава (как потом и Восьмая) начиналась с автобиографии, с воспоминаний. Восьмая — с лицейских лет и Музы (Пушкин писал её с большой буквы, и не напрасно). Четвёртая — с мемуара про амуры. Выброшенные строфы, слава Богу, сохранились.

В начале жизни мною правил

Прелестный, хитрый слабый пол;

Тогда в закон себе я ставил

Его единый произвол.

Душа лишь только разгоралась,

И сердцу женщина являлась

Каким-то чистым божеством...

После этой божественности небожительница немедленно низвергалась прямиком в преисподнюю.

То вдруг её я ненавидел,

И трепетал, и слёзы лил,

С тоской и ужасом в ней видел

Созданье злобных тайных сил;

Её пронзительные взоры,

Улыбка, голос, разговоры —

Всё было в ней отравлено,

Изменой злой напоено,

Всё в ней алкало слёз и стона,

Питалось кровию моей...

Вампиретки... В черновых рукописях есть и отчаянная откровенность:

...И необузданных страстей

Развратной юности моей...

Из шести первых строф Пушкин четыре опубликовал в журнале «Московский вестник» (октябрь 1827) под заголовком «Женщины. Отрывок из «Евгения Онегина»; две остались в черновиках; и Четвёртая глава с тех пор начинается со знаменитой инструкции.

Но над этой расхожей мудростью — и даже выше шести пустых номеров — в Четвёртой главе есть кое-что чрезвычайно важное. А именно: эпиграф. Вы его, конечно, видали; может быть, даже читали; но вряд ли помните. Там по-французски про мораль:

La morale est dans la nature des choses.

Necker.

Нравственность в природе вещей.

Неккер (фр.).

Глядя на поведение людей, можно бы Неккера поправить: мол, безнравственность в природе вещей. И уж больше, чем нравственность, если глядеть на статистику или в телевизор.

Но мы всегда знаем, что нравственно, а что нет. Знаем, даже если сами часто поступаем безнравственно. Значит, эталон существует «в природе вещей», внутри нас. Как в Париже лежат эталоны — метр, килограмм, так и в нас заложен эталон.

Само существование понятия «без-нравственность» говорит, что нравственность реальна; иначе нечего было бы отрицать.

Если мы без чего-то, значит, это «что-то» (у кого-то) есть и чаще всего высоко ценимо; иначе о чём было бы жалеть? Бесправие, беззаконие... Есть право, есть закон. Если есть безыдейный — значит, существуют идеи.

Удивительно (и смешно), этот Неккер — с такими-то взглядами — был министром финансов. Злосчастный Людовик XVI его уволил, а народ так уважал министра, что отставка Неккера стала стартовым выстрелом для Великой французской революции 1789 (не отвлекайтесь, не сравнивайте мысленно век нынешний и век минувший)... — — А похоже на Канта: «Звёздное небо над нами и нравственный закон внутри нас».

И звёздное небо, и внутренний закон были видны задолго до Неккера и Канта (оба умерли недавно, в начале 1804-го). А в I веке (две тысячи лет назад) это было сформулировано так:

Дело закона у них написано в сердцах, о чём свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую.

Апостол Павел, Рим. 2-15.

Обвинение и оправдание — судебные термины. Но этот суд — внутренний, суд собственной совести. Там человек сам себе и прокурор, и адвокат. Внутри часто побеждает прокурор. А судя по делам человека — победил адвокат.

Точно так случилось с Онегиным.

...Евгений

Наедине с своей душой

Был недоволен сам собой.

И поделом: в разборе строгом,

На тайный суд себя призвав,