Немой (СИ)

Томас и Кристиан шли по школьному двору как по минному полю. С разных сторон на них таращились ученики и, злобно сверкая в сторону омеги, громко переговаривались. Том был напряжен и обижен: в чем он виноват? Он шел сзади Кристиана и видел, как тают взгляды остальных, останавливаясь на восточнике. Понятно, они думают, что он теперь с этим альфой. Какой кошмар… ему не выжить. Среди омег всегда были потасовки насчет свободных альф. И это не просто «милые разговоры», это драки и глупые споры, после которых слабые остаются вне игры калеками с изуродованным лицом. В бою все средства хороши. А что будет делать он? Он даже разговаривать не может. Тяжелее книжки ничего в жизни не поднимал. Тем более, никого никогда не бил и не оскорблял. Минимум – синяки и царапины. Максимум – изуродованное тело и больничная койка. Томас вздрогнул - ни за что на свете. Хотя, если бы у него был шанс, он бы подрался с этими шлюшками. А так, за кого биться? Альфа его все равно не хочет. Кристиан остановился и Томас вышел вперед посмотреть, что же случилось. Трое накрашенных омег преградили им путь.

- Куда идешь, сладенький? А кто это с тобой? – спросил низенький омега в красной шапочке и, посмотрев на вышедшего вперед Тома, брезгливо сморщил носик. - Это кто такой, светленький?

- Не твое дело. Отойди, – сказал Кристиан и начал обходить троицу.

- Ах, это же наш новенький. Какая странная косичка, - крикнул второй и, дернув Тома за кончик косы, рассмеялся.

Крис повернулся на громкий вздох. Томас нахмурил брови и попытался обойти их вслед за альфой.

- Стоять! – крикнул тот, что в красной шапке. - Тебе никто не разрешал уходить.

- Неужели? – громко спросил Кристиан, возвращаясь к Тому. – Это ты ему, что ли, запретил, а, шлюшка? Твое дело ноги раздвигать, а не приказывать!

Омеги закрыли рты. На Кристиана Лиара невозможно не обратить внимания. Его невозможно не послушаться. Они кинулись на Тома. Тот, не ожидавший такой наглости, тихо пискнул и хотел было сбежать, но Кристиан стал перед его лицом, трогая рукой холодную ладонь.

- Чтобы тронуть его, тебе придется оттолкнуть меня, – грозно сказал Кристиан, вставая в боевую позицию. Левой рукой он сжимал холодные дрожащие пальцы Томаса. – Давай, что, струсил, потаскушка?

- Что ты меня обижаешь? Почему это я потаскушка? – обиженным голосом спросил второй омега, опуская голову. - Это вот этот блондинчик – настоящая дрянь. Наверное, вы там трахались в кабинете доктора. Вот и защищаешь его…

- Закрой рот. Пока я тебе его не разорвал! – злился Кристиан. Такого он не ожидал. И дня не прошло, а они уже на них налетели. – Будь моя воля, я бы тебя ударил. Но, как не крути, ты – омега. Пусть и такая, но омега.

- Что это значит «такая омега»? Ты вообще офигел, Лиар?

- Пошли вон, – тихо сказал Кристиан, поворачиваясь к Тому. - Пойдем, Том. Они отбирают драгоценное время. На них внимания нормальные люди не обращают.

Том кивнул головой и, смущенно опуская взгляд на сплетенные пальцы, мотнул головой: «отпусти». Кристиан улыбнулся и, отпустив руку, пошел к школе.

- Зачем тебе немой? – крикнул омега. - Он не для тебя!

Томас пораженно застыл. Никогда его так не унижали. При всей школе, при альфе. Кристиан опять остановился, и, подходя к Тому, взял косу в руку.

- Все видели? И попытайтесь только что-то сделать. Я с вас шкуру спущу! – громко крикнув, встал перед омегой, защищая. Запах коньяка стал сильнее. Том приложил свободную ладонь к носу.

- Да? – с наигранной возмущенностью спросил парень в шапке. - Я знаю, что дети восточников засыпают только во время колыбельной. У всех из твоего народа красивые голоса… - остановился омега. - А как этот будет петь вашим детям колыбельную? Он же немой…

Кристиан задохнулся от возмущения. Терпение давало сбой. А почувствовав, как горячий лоб тыкается в спину, он понял, насколько эти слова задели Тома. Сильнее сжимая холодную ладонь, Кристиан понял, что смолчать не сможет.

- Если понадобится, я стану его голосом. И никакие шлюхи не будут мне указывать, пока я этого не захочу. Поверь, от твоего противного голоса меня тошнит не меньше чем от твоего запаха. Просто молчи…

Томас был в шоке. Столько эмоций он не испытывал за всю свою жизнь. Его ткнули носом в собственную болезнь. Его уже поженили с Кристианом и расписали всю жизнь. Его унизили и ударили ниже пояса. Колыбельная для детей восточников, какой ужас, говорить о таком при всех! Не может петь. Не может петь. НЕ МОЖЕТ ПЕТЬ!

Майер глотал соленые слезы и опустил голову, ударившись об спину альфы. Какой позор. Позор…Что он теперь подумает о нем? Боже, он даже заступается за него.

«Стану его голосом». Какой пафос. Какой бред. Какая ложь. Какая боль.

Кристиан смотрел, как уходят оскорбленные омеги. Так им и нужно. Самое обидное - услышать от альфы, что индивидуальный запах омеги противный или, что хуже, вонючий. Это высшее оскорбление, которое ранит глубоко и надолго.