Немой (СИ)

Томас сжал край футболки. Кажется, омега уже знает, что случится, наперед. И это совсем не радует. Сейчас, когда они сидят на уютном диванчике, сыты и довольны, а их друзья счастливы и живы, разве можно думать о чем-то плохом? У темных свои методы воспитания истинных патриотов. Но Томас, проживший большую часть своей сознательной жизни в больницах, воспитан совсем по другим правилам. И сейчас, когда все черное становится белым, а белое черным, он по-настоящему не знает, что делать дальше. Томас запутался. Вроде бы ничего не случилось, но чувство того, что он должен сделать что-то совершенно не свойственное его поведению – напрягает. То, что вся жизнь поменялась за один день - не беда. Но то, что поменяется жизнь всех людей, действительно заставляет поволноваться и выделить пару минут для рассуждений.

Кристиан смотрел, как кружатся пушистые снежинки. За окном горел уличный фонарь, освещая лишь маленькую часть дороги. Когда-то на их улице стоял такой же. Но новая метла метет по-новому, и как только новый мэр занял пост, фонари убрали, а вместо них поставили низкие фонарики, освещающие дороги. Сказать, что это было удобнее? Ничего подобного! Но Кристиан никогда не пытался их вытянуть или разбить. Он вообще не похож на своих сверстников. То, что делают подростки в большинстве случаев, глупо и не обдуманно. Кристиан таким не был. Каждый шаг и каждое слово он должен был обдумать, просчитать, чтобы не наломать дров. И вот сейчас альфа понимает, что его пребывание в этом доме, с этим человеком, нужно в первую очередь ему. Он не может уйти, так как не может забыть этого светловолосого омегу. Это просто невозможно. Как говорится, раз и навсегда.

******

Кристиан проснулся от того, что ему стало очень жарко. Очень-очень жарко. Такое ощущение, что все тело окунули в кипяток. Молодым родителям сразу рассказали систему поведения грязнокровок. В основном, дети, рожденные от таких связей, имеют значительные изменения. Кристиан был предупрежден, что в некоторые моменты его жизни тело будет подводить. То, что переволновавшись, восточник терял зрение или подвергался ужаснейшим перепадам температуры, уже не пугало. Но когда эти симптомы объединялись, альфа терял ориентацию в пространстве и вообще был словно в бреду. Таблетки не помогали, оставалось надеяться лишь на время.

Альфа поднял руку над головой. Нечеткие очертания, серые разводы – он начинает терять зрение. Нужно успокоиться и спуститься на кухню. Кристиан тихо встал с кровати и, махая впереди руками, пошел на встречу с дверью. Если он выживет после спуска на кухню, то обязательно выпьет горячего молока с сыром. Это успокаивает и приводит разум в порядок. Сейчас он не дезориентирован, но практически ничего не видит, а то, что сейчас ночь, только усугубляет ситуацию. Кристиан мог бы включить свет, но до включателя идти далеко.

Восточник шел по холодному кафелю и понимал, что что-то не так. Слишком тепло на кухне. Запах чего-то съедобного. Наверное, Томас встал еще до него. Но почему не разбудил его? Кристиан глубоко вдохнул: определенно, омега на кухне. Значит, нужно будет как-то объясниться: почему он с закрытыми глазами, и тому подобное.

Горячие пальцы сжали руку. Том тяжело вздохнул, и по носу скользнула бумажка.

- Я потом все объясню. Ничего не вижу. Так что я буду говорить, а ты сжимай руку, если согласен. Хорошо? - омега сжал ладонь. – Вижу, тебе легче. И можешь достать из холодильника сыр?

Кристиан улыбнулся: да, теперь они приблизительно в одном положении. Что хуже? Не разговаривать? Или быть слепым? Наверное, быть слепым хуже. Хотя, откуда ему знать? Ведь он не постоянно в таком состоянии. А Томас постоянно.

Альфа услышал хлопок двери холодильника и шорох пакета.

- Отрежешь мне кусочек, ладно?

Томас провел рукой по щеке альфы. Восточник вздрогнул.

- Отведи к столу, хорошо? - рука сжалась. Кристиана потянули в сторону стола. Пододвинули стул. Звук скольжения чашки по столу. Нож. Тихое дыхание омеги.

- Ты хорошо себя чувствуешь? - в ответ тихое «угу». - Скоро ты будешь разговаривать, -Кристиан улыбнулся и нащупал ручку чашки.

Томас вздохнул. Альфа поднял чашку к губам. Молоко. Омега запомнил, что восточник без ума от него. На сердце стало приятно.

Кристиан молчал. Что сказать в такой момент? Он чувствовал запах течки и это напрягало. Но мысль о том, что это тот самый блондин, которого он нашел без сознания в школе, немножко охлаждала. Альфа хотел связать себя с этим человеком. Он хотел быть рядом с Томом. С таким, какой он есть. С немым, с больным, со светловолосым, с зеленоглазым, с улыбающимся. С настоящим.

От подобных мыслей сердце стучало быстрее, а дыхание сбивалось. Мысли начинали путаться до тех пор, пока дыхание не перехватит новая волна воздуха пахнущего ванилью. Он рядом. Почти незнакомый и почти знакомый. Далекий. Тревожный. Радостный и расстроенный. Томас Майер. Необыкновенный чистый омега. Его омега.