Немолодожены

Выскочив из ванной, я повернула в коридоре налево, чтобы начать поиски Итана. Стон, который вырвался из меня, был достоин забавного мультфильма или комедии. Я представила себе, как Итан легко останавливает меня и удерживает на расстоянии, настороженно глядя сверху вниз. Перед моим мысленным взором появился этакий абсурдный образ – Итан уперся ладонью в мой лоб, а я пытаюсь замахнуться на него коротенькими ручками. Увидев его в коридоре, я отступила назад и спросила:

– Где ты был?

– В бассейне. – ответил он. – Я шел за телефоном и бумажником.

– Куда это ты собрался?

Он пожал плечами и сказал, что пока еще не знает.

Он снова насторожен. Конечно, он насторожен! Он же признался, что его влечет ко мне, а я до этой поездки только грубила ему. А потом я выкинула его из комнаты, намекнув, что разговоры с ним – все еще пустая трата моего времени.

Я не знала, с чего начать, хотя понимала, что из нас двоих именно мне сейчас больше всего нужно высказаться. Я хотела начать с извинений, но слова застревали в моем горле.

Я начала с другого:

– Сейчас я не пытаюсь как обычно искать худшее возможное объяснение для происходящего, но… неужели ты не думаешь, что Дэйн пытался разлучить нас?

Итан тут же нахмурился:

– Я не хочу сейчас говорить ни о Дэйне, ни об Ами. Мы не можем разобраться с этим делом, пока мы здесь, а они там.

– Я знаю, ладно, извини.

Я на мгновение подняла на него взгляд и поймала лишь проблеск эмоций в его глазах. Этого было достаточно, чтобы у меня хватило храбрости идти дальше.

– Но разве мы не можем поговорить о нас?

– О ком это о нас?

– О тех, кто ведет сейчас этот разговор? – прошептала я, многозначительно округлив глаза. – Мы, которые находимся в этом отпуске и постоянно ссоримся, хотя имеем взаимные чувства.

Его глаза сузились:

– Я не думаю, что это хорошая идея, Олив.

То, что он отрицает, это хорошо. Мне было хорошо знакомо это несогласие, и оно только укрепляло мою решимость.

– Но почему же? Потому что мы спорим?

– Это довольно мягкий термин для описания того, чем мы занимаемся.

– Мне нравится, что мы спорим, – проговорила я, желая, чтобы эти слова были преисполнены нежности. – Твоя бывшая подружка даже не пыталась возражать. Мои родители не хотят разводиться, но не разговаривают друг с другом уже много лет. Я знаю, что ты не хочешь говорить об этом, но… я чувствую, что моя сестра создала семью, хотя…

Я на мгновение замолчала, чувствуя, что завожусь и скоро начнется обычная ругань.

– Хотя на самом деле не очень хорошо знает своего мужа. Но нам ведь можно говорить друг другу то, что мы думаем? Это ведь одно из моих любимых занятий, когда я с тобой. У тебя с другими разве так бывает?

Я сыпала вопросами, а он молчал. Я ответила за него:

– Я знаю, что не бывает.

Его брови начали опускаться, и я была уверена, что сейчас что-то переворачивается в его сознании. Может, он и злится на меня, но, по крайней мере, слушает.

Я замолчала, глядя на него снизу вверх. Пришло время сменить тактику.

– Ты же сам сказал, что я – горячая штучка.

Итан Томас в удивлении уставился на меня:

– Ты же сама знаешь, что это так.

Я сделала глубокий вдох и задержала дыхание. Даже если ничего не случится, когда мы вернемся домой, для нас обоих было бы разумнее держаться на расстоянии. Кто знает, какие ядерные последствия будут, когда я наконец поговорю с Ами.

– Я искренне сомневаюсь, что мы сможем сдерживать себя в течение следующих пяти дней, – вырвалось у меня.

Не знаю, как он, но я точно знала, что не смогу. Мой гнев по отношению к Итану растаял в нежности, и мне было трудно не обнять его здесь, в этом коридоре, прямо сейчас, даже несмотря на его угрюмое лицо, нахмуренные брови, жесткий рот и оборонительно упертые в бока руки. Может быть, каждый раз, когда я хотела ударить его в прошлом, я просто хотела прижаться губами к его лицу?

Я снова прищурилась и посмотрела на него. Нет, я не побоюсь положиться на дешевое обольщение. Я потянулась к его руке, и это движение случайно прижало мои груди друг к другу. Он это заметил, и его ноздри начали раздуваться, а взгляд поднялся на мое лицо. Итан Томас определенно любитель женских прелестей. Я прикусила губу, провела по ней языком, а он в ответ облизал собственные губы и сглотнул, боясь пошевелиться. Я поняла, что мне будет непросто.

Я сделала шаг ближе, протянула руку и положила другую руку ему на живот. Святые угодники, какой он твердый и теплый! Кончики пальцев свела судорога. Мой голос дрожал, но я чувствовала, что доберусь до цели, и это придавало мне уверенности.

– Ты помнишь, как целовал меня прошлой ночью?

Он моргнул, медленно выдыхая, как будто сдается:

– Да.

– Но разве ты его помнишь? – спросила я еще раз, делая к нему шаг, так что мы оказались почти грудь в грудь.

Видно было, что он колеблется, а потом он снова посмотрел на меня, нахмурив брови.

– Что ты имеешь в виду?

– А сам поцелуй ты помнишь? – уточнила я, а мои пальцы уже слегка царапали его живот, спускаясь к подолу рубашки. Я уже просунула большой палец под нее, поглаживая. – Или ты просто помнишь, что это случилось?