Немцы

И он, сжав загривок собаке, пошел к Эрне, сразу по всем возможным дорогам, стесняясь побежать сразу, немного отойду — побегу; и — деревья, вот кто узнал его, вот кто видел его, они стояли семьями — лиственницы, дубы, березы и каштаны, — дожидаясь, когда он заметит их, вот они его помнят, веселого человека, он бегал здесь за хохочущей дочкой и подсаживал ее медвежонком на толстую нижнюю ветку, бросал мячик собаке, прятки, салочки, корабли в весенних потоках, кленовые когти в замерзшей руке, и миг, когда они, запасаясь на будущее, навсегда, замирали лицом к лицу, щекотно соприкасаясь носами, ничего не говоря, — деревья, убедившись, что он заметил их, пошли безного, коряво расставляя ветви, навстречу, говоря: «как давно ты не…», не стыдясь уродства зимнего обнажения, опиленных и обломанных сучьев, трещин, кривых стволов, и каждое росло и выглядело по-своему, словно было когда-то человеком, а вот теперь стоит деревом, после жизни, и то, что нам кажется небом, на самом деле — земля.

Во время войны в школе был госпиталь, от старых времен Эбергард застал еще высокие четырехгранные столбы с потемневшими, а когда-то белыми шарами наверху напротив школьного крыльца — к столбам крепились, наверное, ограда и ворота, возле них собирались по дождливым сентябрьским (первые чернильные следы на пушистых розовых промокашках) вторникам и четвергам, дожидаясь автобусов «на картошку» (вдруг вспомнил: автобусы называли «скотовозы»); столбы сломали, но он вспомнил их, надо сказать Эрне: здесь стояли столбы с остатками советской светло-коричневой краски, и ничего не писали на них, тогда, когда он ходил в первый или второй класс, не писали на стенах; и на этом же углу, на месте правого столба (если лицом к крыльцу), потом последней школьной весной он посадил на субботнике каштан, ни на что не рассчитывая, в другом городе, он же не коренной, но теперь школа, где был госпиталь, как-то оказалась здесь, каштан прижился и вон поднялся каким; Эрну он сразу заметил — и она подросла; выросла; она так выросла, словно ей семнадцать лет; если на каблуках и встанет рядом — как бы не повыше его; а в кого ей быть маленькой: мама высокая, папа высокий; лишь бы не стеснялась и не сутулилась. Эрна стояла с девчонками, с высокими такими же, они одновременно и стояли, и как-то двигались, перебегали, прыгали, подталкивая друг друга, крича и смеясь, — не получалось пока увидеть ее лица, всё время заслонял кто-то, а когда не заслоняли — какое-то сияние слепило Эбергарда, по глазам жгуче бил свет, но он точно знал, за светом этим — Эрна; это она, там; Эрна, звал он, Эрна, уже не первый раз, но не выходило так, чтобы она могла услышать: то получалось тихо слишком, шепотом каким-то, сипенье, то усиленный голос его заглушали проходящие мимо разговоры, не хотелось кричать, глупо. Эбергарду не хотелось мешать ей, торопить, никаких неудобств, вдруг Эрне станет неловко перед подругами от его криков, он может подождать, теперь можно не спешить, пусть Эрне понравится, как он ее забирает, и она не будет против, если он приедет и завтра; поэтому он просто ждал, подготовленно чуть согнув правую руку, чтобы сразу взмахнуть рукой, как только сияние продлится чуть дольше, как только у Эрны появится побольше возможности его заметить: вот — я; но упустил — вдруг! — в одно просто мгновение произошло: Эрна увидела, замерла, продралась сквозь окружавшие плечи и быстро-быстро побежала к нему, делаясь почему-то поменьше ростом; толком так и не видя лица, он всё-таки знал: такое лицо у Эрны бывает, когда она собирается добежать, сказать, что случилось, обхватить и сразу заплакать, тут надо успеть до слез; он присел, протянув к ней руки, улыбаясь «ничего, ничего», — его маленькая дочка бежала к нему, несла свое горе, — еще не коснувшись, Эбергард уже чувствовал, как руки его — как всегда — подхватывают и подбрасывают девочку, и над его головой, забыв всё плохое, она с восторгом кричит:

— Папа! — и возвращаясь — мягкой тяжестью ударяет ему в грудь.

Издательская группа «АСТ» представляет:

Роман АЛЕКСАНДРА ТЕРЕХОВА Каменный мост

Что можно увидеть с Большого Каменного моста? Кремль. Дом на набережной. А может быть, следы трагедии.

В июне 1943 года сын сталинского наркома из ревности выстрелил в дочь посла Уманского.

Но так ли было на самом деле?

Герой романа Александра Терехова, бывший эфэсбэшник, через шестьдесят лет начинает собственное расследование… Шорт-лист премии «БОЛЬШАЯ КНИГА»

АЛЕКСАНДР ТЕРЕХОВ

ЭТО НЕВЫНОСИМО СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ

Герой книги «Это невыносимо светлое будущее» — молодой провинциал — начинает свое личное наступление на Москву в то смешное и страшноватое время, когда вся страна вдруг рванула к свободе, не особо глядя под ноги. Невероятно увлекательные, пронизанные юмором и горечью истории. Никакой жалости — прежде всего к самому себе.