Немые и проклятые

— Сеньор Вега был женат, когда вы познакомились? — спросил Фалькон.

— Нет, — ответил Васкес. — Бракоразводного процесса не было, хотя он, кажется, представил свидетельство о смерти предыдущей жены. Вам нужно спросить родителей Лусии.

— Когда они поженились?

— Восемь… десять лет назад, примерно так.

— Вас приглашали?

— Я был его testigo.[3]

— Доверенное лицо во всех отношениях, — пробормотал Фалькон.

— Так на какие мысли навело вас хобби моего клиента? — спросил Васкес, желая снова направлять разговор.

— Его родители «лишились жизни». Его отец был мясником, — ответил Фалькон. — Может быть, так Вега пытался сохранить память о нем.

— Не думаю, что он настолько любил отца.

— Так он все-таки позволял себе пускаться с вами в некоторые личные откровения?

— За последние… примерно двадцать лет я подсобрал кое-какие обрывки информации. В частности, узнал, что отец был строг со своим единственным сыном. В качестве наказания заставлял его работать в холодном магазине в одной рубашке. Рафаэль страдал от плечевого артрита и приписывал его тем давним процедурам закаливания.

— Есть еще один вариант объяснения: необычное хобби давало ему ощущение контроля. Не только потому, что он был мастером этого дела, но и потому, что ему удавалось превращать огромные, непригодные к использованию глыбы в небольшие части, детали, удобные в употреблении, — сказал Фалькон. — Это работа строителя. Он берет громоздкие, сложные архитектурные проекты и раскладывает их на группы работ с применением стали, бетона, кирпичей и цемента.

— Полагаю, те несколько человек, что знали про хобби, считали его более… зловещим.

— Идея городского бизнесмена, прорубающегося к хребту мертвого зверя? — произнес Фалькон. — Полагаю, это несколько зверское отношение к работе.

— Многие люди, имевшие дела с сеньором Вегой, думали, что знают его, — сказал Васкес. — Он понимал, как заставить людей работать, и научился очаровывать. У него было чутье на силу человека и его слабости. Он заставлял мужчин чувствовать себя интересными и влиятельными, а женщин — красивыми и загадочными. Просто невероятно, насколько хорошо это срабатывало! Некоторое время назад я понял, что не знал его… совершенно. То есть он доверял мне, но только дела, а не собственные мысли.

— Вы были свидетелем на его свадьбе, это чуть больше, чем деловые отношения.

— Видите ли, в его отношениях с Лусией имелся деловой аспект… а точнее, в отношениях с родителями Лусии.

— У них была земля? — спросил Фалькон.

— Он сделал их очень состоятельными людьми, — кивнув, ответил Васкес.

— И не слишком интересующимися его загадочным прошлым?

— Поверьте, роль шафера на свадьбе не предполагает настолько уж близких отношений… Уверен, вам надо побеседовать с родителями Лусии, — убедительно проговорил Васкес.

— А как он относился к сыну, Марио?

— Сына он любил. Ребенок был очень важен для него.

— Кажется странным, что Вега так поздно завел семью. Ведь ему было уже за пятьдесят, не так ли?

Молчание. Было почти воочию видно, как Васкес тасует свои адвокатские мысли.

— Здесь я вам не помощник, инспектор, — сказал он.

— О чем же вы так серьезно задумались?

— Вспомнил о смерти его первой жены. Перебирал в памяти кое-какие разговоры.

— Вы познакомились, когда ему было почти сорок. У него хватало денег на покупку земли.

— Занимать тоже пришлось.

— Все равно, человек его возраста с такими деньгами, как правило, имеет семью.

— Видите ли, он никогда не говорил о своей жизни, о той ее части, что прошла до нашего с ним знакомства.

— Не считая рассказа о его отце-мяснике.

— Этот факт всплыл лишь потому, что нужно было получить разрешение на строительство комнаты-кладовой, когда он реконструировал дом. Я видел чертежи. Мне нужны были объяснения.

— Когда это было?

— Двенадцать лет назад, — сказал Васкес. — Но он не поведал всей истории своей семьи. Так, эпизоды. Никакого серьезного обсуждения.

Фелипе, старший из двух криминалистов, просунул голову в дверь.

— Инспектор, вы не могли бы сейчас к нам подойти?

Фалькон кивнул. Васкес передал ему визитку, ключи от дома и сказал, что пробудет в Севилье еще как минимум неделю — до отпуска в августе. Направляясь к выходу, он попросил Фалькона открыть дверь в другом конце мясницкой комнаты. Она вела в гараж, где стоял совершенно новый серебристый «ягуар».

— Его доставили только на прошлой неделе, инспектор, — сказал Васкес. — До свидания.

Фалькон присоединился к экспертам, возившимся в кухне. Фелипе наблюдал, как Хорхе исследует ножки кухонной мебели.

— Что у нас есть? — спросил Фалькон.

— Пока ничего, — ответил Фелипе. — Пол недавно вытерли.

— А рабочие поверхности?

— Нет, они все в отпечатках. Только пол, — сказал Фелипе. — Надо думать, с литром жидкости для труб в животе он довольно долго бился в конвульсиях. У вас, инспектор, не было камней в желчном пузыре?

— Бог миловал, — отозвался он, уловив отблеск ужаса в глазах Фелипе. — Разве не говорят, что это лучше всего позволяет мужчинам понять, как больно рожать?