Немыслимое (СИ)

Тем не менее, как командование дивизии, так и политработники требовали от красноармейцев не расслабляться, поскольку силы немцев, всё ещё продолжающих переброску войск из Франции, далеко не иссякли. Пока 2-я гвардейская сражалась в тех местах, где начинала войну, гитлеровцы предприняли мощный контрудар силами двух танковых дивизий по Тереспольскому плацдарму. На нём сейчас идут тяжёлые, кровопролитные бои. Совершенно не исключено то, что и здесь, в районе Высокого, может быть нанесён удар вдоль правого берега Западного Буга с целью прорыва к Бресту. И тогда плацдарм превратится в котёл.

Юдин и не расслаблялся. Не давала память о событиях, происходивших вот тут чуть больше двух лет назад. Ведь именно это поле восточнее деревни Бордзёнка он видел в прицеле автомата, доставшегося ему в качестве трофея от уничтоженного германского диверсанта, в последних числах июня 1941 года. Именно по нему на Высоко-Литовск двигались, казалось, нескончаемые цепи врагов, одетых в серо-зелёную форму. Именно там, на окраине Высоко-Литовска, готовилась принять последний бой поредевшая рота, командование которой тогда принял на себя ныне спящий вечным сном Игорь Ларионов. И он наверняка был бы последним, если бы не авиаудар «Чаек» по пехоте и бронетранспортёрам фашистов.

Конечно, всех тех бронетранспортёров, что сожгли эрэсами «сталинские соколы» и противотанковыми ружьями обороняющие станцию красноармейцы, уже давным-давно нет на поле за Бордзёнкой. Рачительные немцы давно пустили их на переплавку. Но даже сейчас, спустя два с лишним года, на нём заметны воронки, оставленный снарядами, и колеи — следы эвакуации уничтоженной в тех боях бронетехники.

Виктор, побывав в штабе полка, расположенном на станции, сходил к бомбовой воронке, оставшейся на месте редакции дивизионной газеты, почтил память товарищей, погибших во время самого первого авианалёта на городок. Разыскал холмик могилки расчёта ДШК, в тот день сбившего немецкий самолёт, а вскоре погибшего, отражая очередную воздушную атаку на станцию. Попросил «комендачей» поправить могилу и установить хотя бы доску с именами погибших. Постоял на краю уже оплывших траншей, служивших линией обороны их роты. Разве можно после этого расслабиться и проворонить новый удар врага?

Когда он, вернувшись в расположение батальона, прошёлся по подразделениям, не удержался от того, чтобы рассказать, как всё это происходило тогда, в сорок первом. Вспомнил, так сказать, свою первую военную специальность. Рассказывал бойцам просто, жизненно, избегая пропагандистских формулировок. Но, как ему показалось, эффект от этого оказался куда сильнее, чем предыдущие призывы политруков.

Впрочем, пришлось выступать и официально. На партсобраниях, которые немедленно организовали парторги рот, узнав, что их командир сражался в первые дни войны именно в этом месте.

— Вы, товарищ капитан, не беспокойтесь, — обратился к Юдину сержант, чем-то напоминающий погибшего тогда рядом с ним красноармейца Егорова, опекавшего его в том бою. — Не пропустим мы фрица, если он снова попрёт.

Эх, сержант! Твои бы слова, да богу в уши. Какими бы мы, советские солдаты ни были стойкими, а случаются ситуации, когда далеко не всё от нас зависит. Разве мало было случаев, когда приходилось отступать не потому, что стойкости у нас не хватает, а из-за того, что иначе нельзя?

Разве можно будет не отойти, если, скажем, ещё одна какая-нибудь свежая немецкая дивизия возьмёт станцию Черемха и ударит на юг вдоль железной дороги? Их ведь немцы, благодаря предательству англичан, перебрасывают на советско-германский фронт не одну, не две, а несколько десятков. Свежих, отдохнувших, отъевшихся на французских, бельгийских и датских харчах, полностью укомплектованных личным составом и техникой. И самое главное — рвущихся в бой, потому что они знают: из реальных врагов у них остался только Советский Союз. А вчерашние враги, англичане, без которых американцы в Европу и не сунутся, вот-вот станут их фактическими союзниками в войне против СССР.

Фрагмент 18

35

Плаванье из Лас-Пальмаса до Санта-Круз-де-Тенерифе заняло около семи часов. Небольшой, изрядно потрёпанный жизнью пароходик, сначала обогнул северную оконечность острова Гран-Канария, и лишь потом, постукивая машиной, пошёл навстречу ветру на северо-запад. Таким было пожелание герра Винтера: Шульце-Шварц должен появиться в его офисе, а не лететь на остров Фуэртевентура. Там-то, в главном городе другого острова, Тенерифе, и решится его дальнейшая судьба.

Лечение в госпитале, оплаченное Винтером, очень помогло. Состояние здоровья отставного оберста, конечно, уже никогда не станет таким, как в годы молодости, но, по крайней мере, он уже может вести нормальный образ жизни. Разумеется, с соблюдением рекомендаций врачей, потребовавших исключить из рациона целый ряд продуктов.