Немыслимые расклады (СИ)

— Шшух-шшух-шшух… сэр, й-а-а… шшух…- четыре обезглавленных тела упали на пол, Скип же молча развернулся и повёл подбородком. Мол, за мной… и вся толпа выскочила наружу из здания, в котором взбешённый лидер их траппы занимался допросом.

Снаружи было безлюдно. Скип снова повёл подбородком, и Такахаси, первым понявший что это означает, громко скомандовал:

— Становись!

— Я собираюсь вернуть мою женщину и наказать тех, кто попытался украсть её у меня,- глухо начал лидер траппы.- Но то, как я это сделаю — сделает меня врагом очень влиятельных людей,- он сделал паузу и оглядел стоящий перед ним строй, после чего продолжил:- Очень-очень влиятельных. Таких, которые никогда не простят мне сотворённое. И никому, кто будет со мною рядом. Тех, кто в моей траппе, я буду защищать изо всех сил, но то, что случилось с Мораной, показывает, что даже моих сил иногда не хватает… Однако, у вас есть близкие не только в моей траппе. И они не просто могут, но обязательно попадут под удар. Такие уж против меня ополчились люди… Поэтому каждый из вас должен подумать — остаться ли ему со мной, подставляя под удар близких и себя, или уйти. И хорошо подумать. Тех, кто решит уйти — я немедленно исключу из траппы и отправлю куда скажут — в Токио, Москву или, там, Хабаровск с Парижем. Думаю этого будет достаточно для обеспечения их безопасности… ну, относительно, конечно. Сами видите, какая у нас нынче жизнь…

Строй глухо загомонил, но лидер вскинул ладонь, и все мгновенно замолчали.

— Я даю вам десять минут — сейчас все вернутся в отель и хорошенько подумают. Командиры — проинформируют тех, кто пока не в курсе. Кураторы — обслугу. Потому что те, кто будут мне мстить — не станут делать особенных различий. Для них все, кто не они — одинаково черви под ногами. И кто игрок, а кто просто рядом постоял — им безразлично. Так что обслуживающий персонал тоже в группе риска. Вопросы?

Вопросы… были. Но никто их не задал. Все просто стояли и молча смотрели на Скипа. А он молча кивнул, махнул рукой, отчего рядом с ним возникло окно портала… очень сильно напоминающее Врата. Ну прям очень-очень… После чего он махнул рукой и первым вошёл в него.

Глава 15

Лейтенант Хаксли заскочил в дверь и, отпрыгнув в сторону от входа, прижался спиной к стене после чего замер, прислушиваясь. Оторвался или нет? Дьявол, как этот чёртов русский его отслеживает?! А ведь он точно отслеживает… Хаксли на мгновение задумался, потом окинул себя подозрительным взглядом и начал лихорадочно раздеваться. Ну ясно же, что где-то в одежде имеется маячок… Правда переодеться не во что. Да и чёрт с ним — всё равно требуется двигаться максимально незаметно, а не всё ли равно как прятаться — голым или одетым. Здесь, в руинах на окраине Лондона, оставшихся после боёв с тварями, любой человек, как бы он ни был одет или раздет — привлекал внимание…

Всё началось с того, что он снова выбрал не тот объект для развлечения.

Отец учил его: возможно всё — употреблять любые вещества, насиловать детей, убивать стариков и женщин… пока ты наверху. Ты — элита! К тебе неприменимы никакие моральные нормы и ограничения законов. Все они — инструмент. Причём, твой… То есть ты можешь делать всё, если умеешь пользоваться этими инструментами. И так будет до тех пор, пока ты не рухнул в пучину главного греха — то есть стал бедным. Это и есть единственный и самый непростительный грех! И Хаксли, которого тогда звали совсем иначе, лично убедился в том, насколько он был прав. Таким как он и его друзья действительно возможно всё! Ну вот решительно всё! Даже когда он, накумарившись вусмерть на одной из вечеринок и поехав «прошвырнуться и развеяться» вместе со своими товарищами изнасиловал и убил маленькую девочку, игравшую в песочнице, на которую упал их остекленевший взгляд, брошенный из окна проезжавшего мимо тихого ухоженного дворика спортивного автомобиля, полного обкуренных подростков — всё сошло с рук. Деньги, адвокаты, продажные полицейские и журналисты… Отец же, узнав всё, только расхохотался и похлопав его по плечу ещё раз повторил свою сентенцию про единственный и непростительный грех. Именно тогда Хаксли и запомнил её навсегда. И именно эта мысль стала единственным ограничением его жизни. Причём, достаточно серьёзным. Потому что когда его развлечения доходили до того, что расходы на продажных судей, полицейских и адвокатов начинали превышать его ежемесячные доходы, выводя баланс в минус, он на какое-то время успокаивался и начинал с интересом оглядываться оп сторонам задумываясь как их увеличить.