Немыслимые расклады

— Экх-э-э-бээ-э-э… — мама Скипа едва успела отвернуть голову на бок, как её вырвало. Но пол медицинского центра остался чистым — Морана умело подставила тазик. Потому что это происходило уже не в первый раз. Женщина оказалась довольно чувствительна к боли. Так что поднятие «базы» путём усвоения «сердец» тварей переносила с большим трудом. После первой попытки она вообще заявила, что более не желает быть игроком и терпеть подобные мучения. Поэтому пусть у неё «заберут Систему» и навсегда от неё отстанут. А когда Скип сказал ей, что игрок — это навсегда, и что никто даже понятия не имеет как Систему можно забрать — расплакалась. И её мужу пришлось почти двое суток успокаивать её и уговаривать продолжить прокачку. Самым главным аргументом было то, что игроки являлись для всех тварей приоритетной целью. Причём они их как-то чувствовали. Так что теперь деваться некуда. Ну, если не желаешь быть съеденной заживо, что будет куда болезненнее, нежели любое усвоение «сердца». Так что, поплакав пару суток, женщина согласилась-таки продолжить. Но чувствительность к боли никуда не делась. Так что её корёжило и рвало…

— Спа-спасибо тебе… — тяжело дыша выдавила мама Скипа, обратив измученный взгляд на Морану.

— За что? — улыбнулась та.

— Сидишь тут со мной… блевотину мою подтираешь.

Ну, если быть честным, в этот раз подтирать блевотину пока не приходилось. Но в прошлые разы — да, случалось. Сама-то Морана сидела с мамой Скипа первый раз и пока с этим не сталкивалась, а вот Скипу с его отчимом пришлось озаботиться.

— Все мы через подобное прошли, — пожала плечами Морана. — Так что ничего неожиданного.

— И ты тоже блевала?

— Всякое случалось, — нейтрально ответила девушка.

— А он рядом сидел?

Морана усмехнулась.

— Ну, тогда я была ещё девяносто летней бабкой, в драных, линялых трениках шестьдесятлохматого года и растянутой кофте поверх несвежей нательной рубахи, которая могла передвигаться по своей квартире только на ходунках. Так что — нет. Он не сидел рядом со мной, держа меня за руку и смотря на меня влюблённым взглядом… Но я не в обиде. Я тогда была совершенно бесполезна, и до сих пор не понимаю, почему он решил потратить на меня, дряхлую бабку не только «сердца» тварей, но и куда более дефицитную вещь — своё время…

Мама Скипа удивлённо вытаращилась на неё, а затем её опять скрутило, и она застонала:

— Э-э-эглх… э-э-э… э-э-эблэ-э-э…

Морана снова умело поймала уже, правда, не фонтан, а тонкую струйку блевотины пластиковым тазом и бросила взгляд на часы.

— Ничего, уже недолго осталось. Минуты через три начнёт отпускать. Это ж у вас пятое «сердце»?

— Слава богу шестое, — вымучено прошептала женщина. — Последнее… я бы всё равно больше не выдержала. Ни за какие коврижки!

— Выдержали бы. Мы, бабы — терпеливые, — усмехнулась Морана. — Я вон тоже когда постарела, думала, что и то не выдержу, и это… а если дело дойдёт до того, что под себя ходить буду — так вообще руки на себя наложу. Не буду такого позора терпеть… А как случилось — ничего, приспособилась. Подгузников навертела из всякого тряпья и дальше жить стала. А нынче вон вообще — помолодела и мужика себе оторвала всем на зависть. А если б сделала что собиралась — точно б до подобного не дожила, — она звонко рассмеялась. Мать Скипа несколько мгновений озадаченно смотрела на неё, а потом вымученно улыбнулась.

— Спасибо.

— Да за что?

— За-а-а то, что пытаешься меня поддержать и подбодрить, — тихо прошептала она. А потом вздохнула. — Совсем у меня голова кругом идёт — смотрю на тебя и вижу юную соплячку, а слушаю, что ты мне говоришь — и-и-и-и… ну совсем другая картина.

Морана развела руками.

— Ну вот так, подруга милая, жизнь нынче поменялась. Ну да ничего — прокачаешься, сбросишь лет пятнадцать и сама в юную сикушку превратишься. Вот тогда оторвёшься…

Мама Скипа слабо улыбнулась, и тут её снова скрутило. Но уже гораздо слабее. Значит, начало отпускать. И вполне можно было бросить взгляд на «реген».

— Зайди в Статус, глянь на каком уровне «регенерация»?

— Сейчас… — лицо женщины на несколько мгновений замерло, а потом недовольно скривилось, — по прежнему на «тройке».

— Ничего — с этими «кремлёвскими таблетками» от Евгения Юрьевича точно скоро скакнёт на четвёртый.

— Кремлёвскими?