Ненадежное бытие. Хайдеггер и модернизм

Действительно, кабинет, нора, хижина, лаборатория – все это дубликаты «дома бытия», то есть сингулярности безопасности и юзабилити, настолько уникальной, что она должна выпадать из общего распределения позиций. Все они находятся слишком близко к этому дому, а потому подрывают его автохтонность, то есть для них буквально мало места, соседство оказывается для Хайдеггера неприятным, а потому приходится искать другие решения. Конструкция хижины поначалу обещала зримое выполнение сингулярности надежности и удобства, но на достаточно узком участке, где ищется оптимум двух параметров и одновременно их доминанта, возникает жесткая конкуренция, так что полагаться на бытие/хижину не стоит. Ведь не исключено, что некоторые из точек в этом распределении фиктивны – например, выполнимой может быть только лаборатория или «природа», как она существует в лаборатории, то есть повторимость открытия, не обращающая внимания на удобство, машина открытия, накладывающая запрет на то, чтобы заботиться об оптимуме как таковом, поскольку он сам истолковывается как нечто производное, всего лишь «наше» удобство и «наша» надежность, антропологическая или догматическая. Хайдеггеру в этом смысле нужно кое-что понадежнее хижины – такая же сингулярность соотношения надежности и удобства, обеспечиваемая соответствующими операторами открытости и закрытости, но только при условии, что сама эта сингулярность не останется «беззащитной», существующей как неявный фон или археологическое условие любых онтических распределений. Хижину надо защитить, но как это сделать, если не заключить ее в другую хижину? Защита бытия от его собственной судьбы (или гибели) аналогична введению инстанции второго бытия, то есть еще более мощного сингулярного оптимума безопасности и удобства. Поскольку блуждание в этом пространстве двух параметров само является производной от исходной игры открытости и закрытости как формализма бытия, защищать искомый оптимум или точку аутентичности дополнительным кордоном «другого бытия» (возможно, неким еще более базовым формализмом) не представляется возможным: нет никаких гарантий, что такое второе бытие не скрывает в себе еще более опасные возможности. Заключить хижину в хижину не получится, поскольку это приведет лишь к воспроизводству тех же проблем, что и на первом этапе. «Нора» – тоже не выход, ведь требуется не конвертировать открытость и удобство в безопасность (в секьюритарной машине «норы» или в каком-то из ее аналогов), а, напротив, оберегать саму сингулярность, что позволило бы защитить ее от любого колебания, вызываемого самой конкуренцией в пространстве надежности и удобства и в конечном счете самой игрой закрытости и открытости: бытие в пределе надо охранять от бытия, а не разгонять его до паноптического периметра. Наконец, сингулярность решения (сочетания безопасности и удобства) не должна быть статичной (в отличие от хижины и даже «дома бытия»), напротив, игра открытости и закрытости должна каждый раз выдавать сингулярный, уникальный результат, который вне конкуренции, то есть если и защищать хижину другой хижиной («пирамидой» или, возможно, саркофагом), внешний периметр должен сам продуцировать уникальные конструкции «хижин», то есть выступать не столько защитной оболочкой, сколько стройплощадкой. Кажется, что «проект Хайдеггера» – или его архитектурная, то есть концептуальная заявка – содержит в себе слишком много несочетаемого, он буквально хочет слишком много, как если бы выделенную жилплощадь нужно было погрузить в бункер на случай окончательного взрыва парменидовской бомбы, который бы не просто сохранил жилое пространство, но и воспроизвел его после катастрофы. Хайдеггеру некуда обратиться с такими проектами, но не все потеряно – при некоторой хитрости возможны самые разные махинации с выделенной жилплощадью.