Ненаписанное письмо

Так оно и вышло. Я написала ей, кажется, два или три письма, но ни на одно из них не пришло ответа.

С тех пор прошло двенадцать лет. Мой муж несколько раз менял место службы, нам даже пришлось отслужить какое-то время за границей. Были разные российские города, но в тот город, куда уехала Вика, судьба ни разу нас не забросила. И так я с ней и не встретилась.

Теперь моему мужу осталось два года до пенсии, и мы прочно обосновались все в том же Ленинграде; я за всю жизнь ни одного дня не отработала, занимаясь только детьми и хозяйством, у нас здесь хорошая квартира и дача, дети растут, жизнь идет своим чередом.

Одним словом, прошло много времени, но о своей закадычной подружке я не забыла. И, когда полгода назад мой Генка отправился по делам именно в тот город, где жила Вика, я, конечно же, дала ему ее адрес, попросив навестить и передать от меня привет.

И вот муж вернулся из этой поездки. И то, что он рассказал, а ему в свою очередь поведали Викины родители и сестра, как говорится, повергло меня в шок.

Выяснилось, что, вернувшись из Ленинграда, Вика в первую очередь развелась с Виталькой и взяла себе девичье фамилию. Несмотря на постигший ее удар, она по-прежнему оставалась сильной и жизнерадостной, веселой и красивой. В тот же год ее пригласили старые знакомые съездить в колхоз, чтобы помочь там готовить еду для шоферов. И там, на лоне природы, в романтической обстановке, в нее безумно влюбился молодой симпатичный шофер, оказавшийся, к тому же, ее земляком. По приезде из колхоза он бросил ради Вики свою жену и ребенка, даже квартиру, в которой проживал со своей семьей, и они стали жить вместе. Плохо было лишь то, что Андрей (так звали того мужчину) не хотел официально жениться и частенько употреблял спиртные напитки, и, как утверждает Викина мать, Вика пристрастилась к алкоголю именно по его вине.

Так они и прожили все последующие десять лет, незарегистрированные, без конца пьяные, окруженные многочисленными собутыльниками; Викины дети оказались брошенными, и, если и выглядели нормальными детьми, то только благодаря Викиным родителям. Все, что Вика зарабатывала (а работать ей приходилось и нянькой, и кондуктором, и кем угодно, и где придется), добросовестно пропивалось до последней копейки. А так как на водку все равно никаких денег не хватит, даже очень больших, они с Андреем постоянно были в долгах.

Как известно, пьяная баба – чужая баба. В пьяных компаниях, не помня себя, Вика изменяла Андрею, и ему об этом становилось известно. И каждый раз после таких похождений ей изрядно от него доставалось. То ли из-за этих побоев, то ли из-за недолеченного сотрясения мозга, то ли из-за частых падений по пьянке, а, может, из-за дешевой суррогатной водки, но стали с Викой твориться странные вещи.

Например, она регулярно теряла сознание, и ладно бы только дома, но ведь это зачастую случалось на улице. Однажды она таким образом отключилась на тротуаре и разбила себе в кровь лицо об асфальт, после чего у нее на лице остались шрамы. В гости к детям и родителям она, бывало, приползала на четвереньках; мать ее в таком виде не пускала, и Вика была вынуждена ночевать на коврике перед дверью. А однажды она пошла за хлебом, а вернулась домой через трое суток вдрызг пьяная и… совершенно голая, да вдобавок у Андрея в тот момент находились в гостях друзья и, конечно, нетрудно себе представить, что за этим последовало. Друзья оказались еще и кстати: они не дали Андрею сбросить Вику с седьмого этажа, как он того хотел.