Ненастье

— Собрался всех тут зарыть, да? — ощерился Шамс на Лихолетова. — Сам очкуешь под стволами бежать и другим не даёшь? Я ваще в одного стартану!

Серёга даже побледнел сквозь загар и грязь.

— Ты выскочишь и всех нас выдашь «духам», — сказал Немец Шамсу.

— Так тоже давай за мной на рывочек, баба! Шевели батонами!

Серёга перетянул автомат с бока на живот и взялся как для стрельбы.

— Выйдешь — в спину весь рожок всажу, — сквозь зубы предупредил он.

Он тихо закипел: оборзевший салага, этот ссыкун, хлестал его прямо по самолюбию — и мужскому, и командирскому. Но и Шамса сорвала с тормозов ненависть к прапору, который не пускал спасаться в одиночку.

Шамс тоже быстро нацелил автомат на Серёгу.

— А я могу прямо щас завалить! — бешено прошипел он.

Немец понял, что эти двое «на нерве» сейчас постреляют друг друга. Он сунулся вперёд и осторожно руками отвёл стволы автоматов в стороны.

— Земляк, остынь, — сказал он Шамсу. — У нас командир прапор, а не ты.

— Стреляй! — не слыша Немца, охваченный яростью Лихолетов глядел в глаза Шамсу, как гипнотизёр. — Убитый человек две с половиной секунды ещё способен на разумные действия, и я даже мёртвый тебя кончу…

Серёга не смог бы объяснить, откуда взял фантастические сведения про жизнь после смерти, — они придумались как‑то сами собой, чтобы сломить Шамса психологически. В тот миг Серёга был уверен, что проживёт две с половиной секунды после смерти и прострочит Шамса из автомата, и даже захотел, чтобы его убили, а он уже мёртвый застрелил бы Шамса — и таким образом восторжествовал бы над этим козлом. Но Шамс понял, что Серёга, убив его, достигнет своей цели — накажет, а вот он, убив Серёгу, своей цели не достигнет — не спасётся. И Шамс медленно опустил автомат.

В небе над развалом гулко заклокотало. На мгновение заслонив солнце, блистая полупрозрачным диском винта, в вышине как‑то очень увесисто проплыл тяжёлый боевой вертолёт, а за ним, левее и выше, — другой.

* * *

К грузовику они пробирались со всеми предосторожностями — сгибались почти вдвое, прятались за камнями, перебегали через лунный свет из тени в тень. Серёга держался поблизости от речки, чтобы шум бурунов заглушал звуки движения, но всё же не выходил совсем на берег, чтобы караул «духов» (если, конечно, «духи» выставляли караулы) не заметил тёмные фигуры солдат на фоне потока, бегуче отблёскивающего под звёздами.

— Легче вообще на карачках ползти, — запыхавшись, прошептал Немец.

— Это вариант, — согласился Лихолетов.

Герман думал, что Серёга даже ночью не снимает очки‑«хамелеоны», понты — они всегда понты; чёрные стёкла придавали Серёге непроницаемый и самоуверенный вид оккупанта и коммандоса. Но Лихолетов очки снял, и оказалось, что лицо у него простое и наглое, как у вора или бабника.

Пробираясь к грузовику, Серёга и Герман отлично видели среди скал пещеры «бородатых». Небольшие походные очаги или примусы освещали эти пещеры изнутри, словно летние эстрады‑ракушки в советских парках. На неровных багровых сводах шевелились тени людей, сидящих возле огня. «Бородатые» негромко переговаривались, лязгали железом, курили анашу.

— Пещеры — это кяризы? — тихо спросил Герман.

В дивизионном городке Шуррама «деды» рассказывали жуткие истории про афганские кяризы — глубокие шахты‑колодцы, выводящие в систему подземных галерей‑водотоков. В этих подземельях «духи» прятали арсеналы; из тихого колодца посреди советского лагеря могла внезапно вылезти целая армия басмачей с ножами и пулемётами. «Шурави» сразу взрывали кяризы.

— На шиша тут кяриз, если речка рядом? — ответил Серёга. — Башкой‑то работай. Кяризы — на равнине, где сухо, где степи и пустыни. А здесь так, просто норы. «Бородатые» любят норы копать, потому что строить не умеют.

— Кишлак‑то построили, — возразил Немец. — Зачем им эти норы?..

Серёга размышлял, шевеля короткими усами.

— Думаю, пещеры выкопаны для тех, кто обстреливал мост, — сказал он. — Давно копали, ещё в начале века. Тогда ракет и гранат не было. А сейчас один заряд из РПГ — и пещера будет для «духов» общим склепом.

— В начале века мост из швеллеров? — скептически спросил Немец.

— Швеллеры положили уже наши. А мост тут всегда был. Не знаю, какой — каменный или из брёвен… Здесь для него самое удобное место на реке.

— И от кого «духи» отбивались?

— От английской армии. Англичане из Индии через Пакистан шли, как раз где мы. Видел в дуканах «буры» — британские винтари? С тех времён.

— Англичане победили?

— Афган никто не завоевал, даже Македонский, — сурово сказал Серёга.

Ему приятно было это говорить: непобедимость Афганистана придавала войне настроение мрачной и величественной обречённости, и это настроение превращало агрессоров в пострадавших, потому что советским парням не хотелось ощущать себя агрессорами — они же не по своей воле сюда пришли.

— Откуда ты всё знаешь?

— В учебке политнасосы в уши дули. Про древнюю историю они правду накачивают, только про нас самих звездят.