Ненастье

Балкон и стал боевым отделением «блиндажа». Сюда затянули мощный кабель и подцепили к перилам прожектор, освещающий весь проезд. В угол, прикрыв от дождя фанеркой, задвинули ящик с бутылками, заполненными бензином; из их горлышек торчали тряпичные фитили. В форточку кухни забросили телефонный провод‑воздушку, чтобы при атаке дозорные звонили командирам, поднимали тревогу. «Коминтерн» приготовился по‑настоящему.

На захват домов город отреагировал не сразу. В понедельник вокруг высоток кружил милицейский «бобик», и всё. Власть молчала. А во вторник появились журналисты телепрограммы «За дело» — это была самая дерзкая и активная команда в городе. Репортёры «Заделки» приехали запросто — на трамвае, телекамеру оператор привёз в обычной хозяйственной сумке.

Прижимаясь к стене дома, журналисты пробрались под балконом «блиндажа» во двор и начали снимать заграждения из бетонных блоков и «егозы». Тут парни и застукали гостей, окружили их и позвали Серёгу.

Оператор, крепкий дядька средних лет, успел заменить отснятую кассету на пустую. Материал‑то не пропадёт, но жалко, если озлобленные «афганцы» разобьют камеру — подержанный импортный «Панасоник».

— Мужики, мы же на работе, — примирительно говорил оператор.

Молоденькая журналисточка храбрилась изо всех сил. Ей казалось, что она вошла в клетку с хищниками. Эти «афганцы» были ужасны. Но материал про них могут взять на федеральное ти‑ви. Директора посмотрят этот сюжет, увидят, что Даша Волконская красивая и отважная, и пригласят её в Москву.

Серёга раздвинул парней и подошёл к журналистам. Девчонка нервно стискивала микрофон, прицепленный на шнур к камере в руке оператора.

— Вы не имеете права нам препятствовать! — выпалила Даша.

— Да боже упаси, — улыбнулся Серёга. Ему понравилась эта пигалица. — Бойцы, ребята за нас. Пусть снимают, чего захотят. Люди должны знать про нас и сочувствовать нам. Поэтому не тормозите журналистов.

На лице оператора обозначилось облегчение.

— А разрешите взять у вас интервью? — Даша поняла, что симпатична командиру «афганцев», и тотчас воспользовалась новыми возможностями.

— Берите, что хотите, — двусмысленно ухмыльнулся Серёга.

Этот сюжет «афганцы» увидели через два дня, но не в городской программе «За дело», а сразу в федеральных новостях. «В городе Батуеве разнузданные молодчики захватили жилые дома!» — горячилась в кадре раскрасневшаяся Даша Волконская. Для федерального эфира ей нужна была сенсация, история конфликтная и злая. «Мы готовы к штурму!» — заявил с экрана Серёга — и только. «Егозу» Даша показала, а детские коляски — нет.

На другой день после показа сюжета председатель горисполкома Глеб Павлович Лямичев потребовал встречи с руководством «Коминтерна».

Смысла в этой встрече Серёга не видел. Что скажет Лямичев? Потребует освободить дома, и всё. Прийти «на Сцепу» исполкомовские отказались, и Серёга пригласил их в «Юбиль», в приёмную Заубера, где стояли часы и патлатая монстера в бочке. Серёга решил издевнуться над Глеб‑Палычем.

Четыре важных чиновника сели по одну сторону полированного стола — все с блокнотами и кожаными папками. А по другую сторону Серёга посадил могучего Бычегора, вроде как «сила есть — ума не надо», Каиржана — калмыка, то есть «невменяемого чучмека», и Гудыню, просто дурака и клоуна.

— Спасибо за уедиенцию, Глеб Палыч, — подобострастно сказал Серёга.

— Вы понимаете, что творите? — измученно спросил Лямичев. Его глаза словно расслаивались в толстых линзах очков. — Город на грани катастрофы, а вы свои эгоистические интересы ставите выше благополучия горожан!

Глеб Павлович действительно измучился: он уже два года жил на валокордине. Он психовал, ругался и угрожал, будто шумом компенсировал собственное умаление. Ему надо было решать вопросы жизнеобеспечения города, но любой ресурс оказывался уже чужим. Лямичев чувствовал себя в окружении невидимых великанов, которые отняли у него всё. И оставалось только совать палки в любые колёса, притормаживая сползание в бездну.

Серёга положил перед Лямичевым толстый картонный скоросшиватель.

— Глеб Павлович, вот здесь все документы. Реестры очереди на жильё, справки, постановления горсовета и горисполкома — с вашими подписями, кстати. Бумаги из райсобесов, из военкоматов, наши учётные карточки. Техпаспорта на оба дома, схема распределения, уведомления со штампами входящих… У меня работали пять юристов. Всё по закону.

Чиновники что‑то записывали. Быченко двигал челюстью, Каиржан сидел с каменным лицом, а Гудыня тревожно вытаращился на Лямичева.

— Что по закону? — закричал Лямичев. — Дома захватывать по закону?!

— Не было никакого захвата, — терпеливо повторил Серёга. — Мы заняли ту жилплощадь, которая нам полагается по жилотводу. Всё согласно очереди, согласно постановлениям, вот подписи и гербовые печати. Единственное наше упущение — что заселились раньше акта о приёмке‑сдаче дома. За это административное нарушение мы заплатим штраф, когда получим ордера.

— Да какие ордера?! — Лямичев дрожал щеками. — Вы захватили жилые дома! Штраф им подавай! Я заблокирую счета вашего «Коминтерна»!