Ненастье

Герман уже составил себе достаточное представление о Винараямпуре и перестал таскать Дашу в город. Сейчас он жил с Дашей без всякого занятия: дышал воздухом Индийского океана, впитывал солнце, слушал свободный и просторный гул прибоя или сдавленные стоны Дашиного наслаждения.

Даша ничего не скрывала от него, но он ничего не спрашивал. Однажды Дашин любовник (его звали Роман, Ромча) позвонил, когда Герман и Даша занимались любовью на лоджии. Даша стояла в наклон, опираясь на перила; от пляжа её закрывал толстолапый лохматый саговник в кадке; телефон на шнурке висел у Даши на шее, как коровье ботало.

— Алё… — выдохнула Даша в трубку, не прекращая двигать задом в ритм с Германом. — Нет… Нельзя… Мне некогда. Ротик закрыли и молчим. Это моё дело… Когда надо будет, мама придёт и в блюдечко нальёт, понял?

Герман всё равно ничего у неё не спросил.

Он не забыл, с какой целью приехал к Шамсу. Конечно, он помнил о Танюше, о Пуговке, но не считал изменой те отношения, которые завязались у него с Дашей. Здесь рай, где любят всех женщин и кормят всех зверей. Здесь не бывает измен, потому что нет вражды. Герман вовсе не оправдывал себя такими мыслями — он не чувствовал за собой никакой вины.

А для Даши встреча с Германом стала возвращением молодости.

Даша Фиртель (а в девичестве — Соловьёва) знала и город Батуев, и даже «афганскую» группировку Лихолетова, так как в начале девяностых сама жила в Батуеве и работала на тамошнем телевидении в программе «За дело», в те времена — самой крутой в городе. В эфирах «Заделки» Даша называла себя Волконской. Ей тогда казалось, что это стильно. Стыдобища.

Даша надеялась, что после какого-нибудь улётного сюжета её заметят и пригласят в Москву, и она рванёт из захолустья. Захват «афганцами» жилых домов «на Сцепе» показался Даше потенциальной сенсацией. В сюжете она соврала про «афганцев», но не раскаивалась. Компания сильных парней переживёт её ложь, а она, девчонка, боролась за своё будущее в одиночку.

Сюжет прогнали в федеральном эфире, и Дашу Волконскую, отважную и красивую, пригласили в столицу. В конце 1992 года Даша уехала из Батуева. Она была решительной, но здравомыслящей девушкой, трезво осознавала, чем платят за успех, и эта трезвость многое оправдывала.

Она попала на молодёжный столичный канал «Джуниор». Репортёры рыскали по Москве в поисках историй и в погоне за ньюсмейкерами, а Даша понимала: её работа — это шанс устроить свою личную судьбу. По заданию шеф-редактора Даша познакомилась с Лёней Фиртелем, мелкой рыбой-пилой большого распила. Лёня в Подольске основал какую-то финансовую контору, предназначенную для прикрытия спекуляций, теневого оборота ценных бумаг, валютных обменов и отмыва налички. Ничего особенного: так зарабатывали многие умные мальчики с экономическим образованием. Через полгода — в 1994 — Даша вышла замуж за Лёню Фиртеля.

Ну и пусть Подольск, всё равно почти Москва. Лёня был хорошим человеком, хоть и безалаберным. Воображал себя акулищей, воротилой, мафиозным консильери. С ти-ви Даша уволилась, в 1995-м родила сына Сеню, в 1997-м они с Лёней купили дом, а в 1998-м, в дефолт, Лёня Фиртель погорел. Поддавшись панике, он, наверное, сбежал бы к брату в Хеврон, но Даша взялась за мужа железной рукой. Лёня продал руины своей конторы крепкому «Статус-банку» и стал управляющим подольского филиала «Статуса», а для супруги учредил риелторскую фирму. В 2000 году Даша окончательно закрепостила Лёню дочкой Дафной, а в 2003-м завела себе молодого любовника — Ромчу.

Даше было грустно осознавать, что ей уже под сорок, — боже, когда это случилось? Мужчины, особенно которые в возрасте, по-прежнему ценили её зрелую красоту, но Даша сама теперь знала цену мужчинам. У нормальных, увы, уже всё решено, а погремушек ей не надо, хватает Лёни Фиртеля — впрочем, доброго малого даже при всех его корпоративных загулах и тайских секс-турах, неумело замаскированных под собрания акционеров. Даша решила, что ей лучше самой прикормить какого-нибудь резвого жеребчика.

Жеребчик нашёлся — Роман, веб-дизайнер. Он был младше Даши на двенадцать лет. Даша познакомилась с ним, когда её фирма искала для него квартиросъёмщика. Ромча мечтал заниматься креативом, а бабки надеялся получать со сдачи московской хаты. Даша приплачивала Ромче под видом выгодной аренды. Её не смущало, что она даёт деньги мужчине. Ей хотелось полноты жизни. Она не покупала любовь — деньги просто сокращали путь, потому что поджимало время. И она никому не причиняла боли.

Ромча вообразил себя то ли Гогеном, то ли хиппи, и пожелал углубиться в свой внутренний мир в тропической обстановке. Он хотел бы творить в трусах на пляже, а связь с миром поддерживать через ноутбук. Ему, веб-дизайнеру, вовсе нет нужды торчать в Москве с её пробками и смогом. Даша без вопросов организовала Ромче дауншифтинг, «прицепив» любовника к компании своих приятелей, и оплатила трансфер: перелёты, бунгало и прочие расходы, включая аквабайк и спайсы. Полгода Ромча жил в Индии, полгода — в России, а Даша прилетала к нему в Тривандрум. И вдруг — Герман.