Ненастоящий герой. Том 3 (СИ)

Радремон тут же повесил на соратника новую пелену, при этому укрыв волшебницу Удушающим облаком. А когда та вынырнула, ее встретили ножи Бешеной, вонзившиеся девушке в грудь.

Все это случилось практически одновременно и на одних рефлексах, не дав даже задуматься о происходящем. Но вышло так, что именно заклинание Маруана стало тем камушком, который запустил лавину поражения Свиты.

Хотя оставался еще сам глава рода. И его сын.

Впрочем, не мог же герцог знать, что…

В этот момент двери зала распахнулись, впуская внутрь мага с посохом и воина с обнаженным мечом. За их спинами виднелись еще люди.

Подкрепление?

Зашипев змеей, Бешеная вырвала оружие из груди жертвы и, пригнувшись к самому полу, рванула к новым противникам.

Но ее остановил грозный окрик Радремона:

— Стоять!

Эльфийка затормозила, недоверчиво косясь на лидера.

— Всё. — одновременно с этим сообщила Ксинс, информируя о истечении срока действия навыка.

В дверях стоял не кто иной, как Мадостис фон Кацверт. И именно он подбросил фор Корстеду защитный амулет. А возле него находился Локон. С его меча капала кровь.

— Всем сложить оружие! — приказал Мадос голосом, твердость которого могла посоперничать с закаленной сталью. — Бой прекратить. Особняк под моим контролем.

— Мятеж! — рявкнул Маруан, швырнув в дядю сразу три сферы клубящегося багрового тумана.

Этот трюк дался ему нелегко. Дыхание окончательно сбилось, а из носа брызнула кровь. Ураганное заклинание, похоже, отняло у него много сил.

Пользуясь случаем и наплевав на распоряжение Мадостиса, Радремон швырнул в главу рода парочку Тройных стрел праха, но тот успел укрыться защитным куполом, прочность которого маркизу уже доводилось наблюдать.

Мадос же, применив какое-то хитрое заклинание, с видимым усилием поймал сферы магической сетью и, слегка изменив направление их полета, отвел в сторону. Те насквозь пробили стену, сделав в зале запасной выход. Шире главного.

Поднялось облако пыли.

Сражавшийся с Банарвом воин, оценив обстановку, бросил меч, встал на колени и поднял руки. А Тируан наоборот, узрев безрадостную перспективу, взревел раненным зверем и утроил натиск, параллельно примерив сверкающий синевой навык.

Его глефа летала из стороны в сторону, обрушиваясь на противников подобно морским волнам в яростный шторм. Радремону даже показалось, что он слышит вой ветра, плеск и скрип палубы, угодившей в ненастье шхуны. Но, скорей всего, все это было лишь игрой воображения.

Под взглядами множества глаз воин четвертого ранга уверенно теснил сразу двух противников.

Бал’Луг ушел в глухую оборону, едва поспевая за выпадами, а на его коже один за другим появлялись кровавые рубцы ран. Будь он один — давно уже лежал бы на полу парящим фаршем. Но ему доставалась даже не треть атак. Б о льшую часть принимал на себя воздушный элементать, который, будучи подвластным воле призывателя, не имел возможности отступить.

Наконец, под изумленный вздох некоторых впечатлительных зрителей, элементаль пал, обратившись знакомой фор Корстеду тушкой, а орк, воспользовавшись небольшой заминкой Тируана, вклинился в его атаку рубящим навыком.

На пол упала отсеченная по плечо рука наследника рода. Бал’Луг и сам получил глубокий порез через весь торс, но не остановился и широким взмахом лабриса вскрыл врагу грудину, с хрустом размалывая ребра.

— Не-е-е-е-т! — истошно завопил Маруан, сидя под пологом и протягивая сыну руку.

Одновременно с этим Банарв пожал плечами и опустил молот на голову сдавшегося свинтера. Та лопнула, словно переспелый арбуз. Мадостис недовольно покачал головой.

Булькая кровью и оставляя на полу широкую алую полосу, Тируан медленно полз к отцу.

Стояла гробовая тишина.

Подтягиваясь единственной оставшейся рукой, наследник рода постепенно приближался к куполу. Словно вернувшийся с войны солдат, стремящийся к теплу родного очага. В дом, где вся семья радостно встретит его жаркими объятиями, мигом исцелив душевные раны. Где нет боли. Нет подбирающегося к сердцу смертельного холода…

Он полз, и никто не смел ему помешать.

Тируану не хватило совсем чуть-чуть. Его пальцы замерли в паре сантиметров от багровой пелены, так и не достигнув цели. Глаза же навеки застыли, отпечатав на себе искаженное мукой лицо отца.

Глава 28

Мадостис окинул взглядом разгромленное помещение. Заваленное трупами, залитое кровью, с дырой в потолке. Через нее лился яркий дневной свет, но радости он почему-то не приносил.

Стоял тяжелый запах смерти.

Радремон уже начал к нему привыкать.

Мадос встретился с маркизом взглядом, и тот сделал шаг назад, широким жестом предлагая родственникам воссоединиться. Пожилой фон Кацверт с благодарностью кивнул и прошествовал к куполу, отстукивая по полу тяжелым дубовым посохом.

Радремон же дал спате знак собраться возле него, а сам подошел поближе к Дейкстиру. На теле ученого виднелись черные следы, оставленные Узами отчаяния, но его жизни ничего не угрожало.