Ненасыть

И от того, как его резко успокаивает сам факт присутствия Тимура, живого и теплого, ему становится еще гаже. Серый скрючивается, скулит, скребет ногтями по кафельному полу в попытке выбраться обратно в нормальный мир. Этот холм, пруд, хозяева – всё душит сюрреализмом. Необъяснимое здесь – плесень. Все отравились в тот момент, когда вдохнули воздух. Странности проникают в каждую клетку тела, разъедают, меняют постепенно, неотвратимо. Возможно, это последний всплеск здравомыслия. Разве что Василек… А что Василек? Вдруг за пределами холма Василек давно рассыпался золотистыми искрами, а этот не сможет пересечь черную крапиву, потому что ненастоящий? Настоящий ли он, Серый? А Тимур?

Тимур сгребает Серого в охапку, укачивает и что-то шепчет нараспев. Серый устало опускает голову на его плечо, зарывается лицом в мятую футболку и затихает. Ему совсем не стыдно, бормотание убаюкивает лучше материнской колыбельной. Слезы иссякают, скрученные в комок нервы расслабляются.

– Тш-ш, ты не один, я с тобой, – наконец, разбирает Серый шепот Тимура. – Я тоже все вижу и ничего не понимаю.

Их руки совсем рядом, и они, несмотря на непохожесть, выглядят странно одинаковыми. Совсем не такими, как у всех остальных.

– Нам надо было уйти. Зря я не послушал маму, – всхлипывает Серый.

– Ты не понял? У нас не было ни единого шанса уйти от хозяев, – спокойно говорит Тимур, перебирая его волосы. – И это хорошо.

На Серого тоже накатывает уверенность – да. Эта плесень, что разрастается в их телах, – это хорошо. Потому что это вовсе не плесень.

Он успокаивается окончательно, и спустя минуту, когда они с Тимуром выходят из туалета, собственная вспышка кажется глупой и неуместной.

Ведь Серый ни на что не может повлиять. И никогда не мог. По сути, от него ничего не зависит. Что бы ни делали с ними хозяева и какова бы ни была их цель, это не причиняет вреда. А исполнение желаний и зачарованные старшие… Все идет же хорошо. Что еще надо?

Глава 13

Истерика выматывает так, что несколько минут выпадают из памяти. Стук внизу приводит его в себя. Серый трет лицо, медленно встает, обнаруживая себя уже не в туалете, а в комнате, оглядывается на Тимура, но тот снова сопит на своей кровати, завернувшись в одеяло. При новом стуке сначала ошпаривает страх: «Только не снова!», затем нагоняет трезвая мысль, что чужие вряд ли бы стучались так вежливо.

Серый тихо прикрывает дверь, подкрадывается к перилам. Внизу раздаются шаги, скрипят петли, звучат голоса. Гостями оказываются Зет и Юфим.

Визит близнецов определенно не вызывает радости. Они слишком странные, они заколдовали маму, играючи избавились от Руслана и его людей. Это непонятно, и Серого это очень достало, но… Наверное, лучше потерпеть странности, чем знакомиться с «нормальными» людьми вроде Руслана.

Серый задумчиво топчется на месте, прикусывает палец. Показывать всем покрасневшие глаза не хочется, но внизу уже звучит его имя. Серый нервно хмыкает, заглядывает в туалет, бросает оценивающий взгляд в зеркало и идет, сочтя свой вид приемлемым.

Первое впечатление – радости от неожиданных гостей никто не испытывает. Мама и Верочка лихорадочно приглаживают волосы. Прапор, Михась и Василек в рабочей одежде, только что с огорода, и выглядят средневековыми крестьянами.

А близнецы по обыкновению блистательны в своих старомодных рубашках, темных жилетах и лентах. И Олеся вьется вокруг них, угодливо предлагая то чай, то кофе, то обед. Ну просто встреча «Барчуки и холопы», которую, словно вишенка на торте, венчает полная превосходства улыбка Зета. Или же она кажется Серому такой из-за расстроенных нервов?

– Приносим извинения за неожиданный визит, – говорит Юфим. – Мы всего лишь хотели уточнить, пришел ли Тимур и как он себя чувствует. Видите ли, он упал, когда чинил нам крышу, и довольно сильно расшибся. Мы, конечно же, напоили его лекарствами и уложили в гостевом крыле, но утром не нашли и несколько обеспокоились…

– Да, он пришел, – отвечает Серый и даже немного гордится собой – голос у него ровный. – Он вставал, но сейчас снова спит.

– Какое облегчение! – Юфим театрально всплескивает руками, чуть не подпрыгивает от радости. Зет даже придерживает его за плечо, иначе тот обязательно кинулся бы обниматься. – Я попросил бы вас его не будить, пока он сам не встанет. Лекарства вызывают сильную сонливость. Хорошо? Чудесно! Олеся Дмитриевна, вы, кажется, предлагали чай? Зет Геркевич, мы ведь согласимся?

Зет, которому адресуется вопрос, спокойно кивает.

– Кажется, у вас что-то испеклось, – замечает он.

– Ой, точно! Штрудель! – ахает Олеся и бежит на кухню.

Хлопает дверь, и из-за нее вырывается душистый аромат сдобы, яблок и корицы.