Ненавидеть нельзя любить

Минут через пять она не выдержала и заговорила:

– Ты меня упрекал в том, что все эти годы я избегала встреч с тобой. Но, как видишь, я была права: нам нужно держаться на расстоянии друг от друга, иначе мы перестаем контролировать порывы своего… – она остановилась в поисках нужного слова, – инстинкта, что ли…

– Твой инстинкт распространяется на всех окружающих тебя мужчин?

Теперь он, не отрываясь, смотрел на дорогу.

– Нет, почему ты так решил? – рассмеялась Ольга. – Только на тебя.

– Тогда это называется любовью к одному конкретному человеку. А если эта любовь не умирает в течение десяти лет, значит, она имеет право на существование и все преграды, возникшие на ее пути, всего лишь временные и подлежат устранению. Наверное, я не то сказал. – Он сердито замолчал.

– Отчего же? Первая часть твоей речи мне понравилась. А вторая, конечно, прозвучала излишне резко.

Ольга старалась не смотреть на Валерия. Его слова испугали ее. Она столько раз думала о том, что он сейчас сказал. Вернее, столько раз запрещала себе думать на эту тему, а теперь Немировский озвучил ее мысли, и ей стало очень неуютно. Все сказанное было правдой, от которой не было спасения.

Они подъехали к дому, на первом этаже которого располагалась небольшая кофейня. Вышли из машины. Ольга нажала кнопку на брелке сигнализации. Машина довольно хрюкнула и подмигнула фарами.

– Пойдем ко мне. – Он умоляюще заглянул ей в глаза. – Я сам сварю тебе кофе.

Ольга долго молчала, разглядывая его лицо, и думала о том, что от судьбы действительно не уйдешь.

– Не нужно кофе. Я устала бороться с собой. Просто пойдем к тебе. – И она протянула ему руку.

Через час, выйдя из ванной в незнакомой, какой-то нежилой, но довольно чистой квартире, она медленно пошла в сторону кухни, ориентируясь на вкусный запах настоящего кофе.

Валерий стоял в одних джинсах и сосредоточенно смотрел на дешевенькую блестящую джезву.

– Привет. Пахнет замечательно. Ты умеешь готовить? – Он поднял на нее глаза, и Ольга почувствовала, как горячая волна снова заполняет все ее тело, словно и не было только что огненного шквала страсти, который бросил их в объятия друг друга, стоило им переступить порог квартиры.

Валерий смотрел пронзительно нежно. Тогда, в юности, взгляд был другим: в нем было больше собственнического, хотя любовь и нежность радовали ее и тогда.

– Тебе сахар класть? – спросил он, улыбаясь и оставляя ее вопрос без ответа.

– Да, положи. – Она устроилась за столом, забравшись на маленький кухонный диванчик с ногами. – Так ты умеешь готовить?

– Немного. Омлет, салат, шашлык и так, по мелочи.

Он устроился напротив, не сводя с нее глаз, которые ослепляли ее своим блеском.

– Отчего у тебя так блестят глаза? – не выдержала Ольга.

– От счастья, и я хочу, чтобы это состояние длилось вечно.

Ольга замерла.

– Я хочу, чтобы счастье не кончалось, – прояснил он виноватым голосом, глядя на ее изумленное лицо.

– Когда-то ты уже говорил эти слова, – произнесла она тусклым голосом.

Усталость навалилась так резко, разом, сильно надавив на плечи. Ольга опустила ноги и обхватила плечи руками, защищаясь.

– Разве? Я не помню, но думаю, что и тогда сказал это от души.

Он не понимал смены ее настроения.

– Может быть. Только тогда этого самого счастья хватило очень ненадолго.

Она вдруг подумала о том, что ей уже давно пора домой, что Маргарита волнуется, а Кирюха изнывает от нетерпения, желая посмотреть, как его обретенный друг отнесется к купленным вещичкам.

– Подожди, Оля, не замыкайся в себе. Ты словно уходишь от меня. Наверное, я сказал что-то не то, но видит бог, только рядом с тобой я чувствую себя счастливым. – В его глазах теперь плескалось отчаяние. – Давай поговорим обо всем, начистоту. Не отталкивай меня. Если тогда, в юности, я совершил ошибку, то, поверь мне, я расплатился за нее сполна. Я не хочу больше тебя терять. Ты тоже любишь меня, так что же нам мешает быть вместе?

Ольга смотрела в стол. Не поднимая глаз, ответила:

– Жизнь. Нас развела с тобой судьба. Даже если любовь осталась, между нами есть Динка, которая вот уже десять лет твоя законная супруга и которую устраивает этот статус. Есть мой сын, который вошел в подростковый возраст и не потерпит рядом со мной чужих мужчин.

Она говорила все тем же тусклым, монотонным голосом.

– Это мой сын, – Валерий произнес эти слова твердо и громко, неожиданно даже для себя.

– Что? – от растерянности Ольга подняла глаза – Что ты сказал?

Глядя ей в лицо, Немировский понял, что все предположения Кости правильны. Его друг подсчитал верно, потому что в глазах женщины, сидевшей перед ним, удивление сменялось ужасом.

– Это мой сын, – повторил он, не отводя взгляда. – И не смей мне врать.

В маленькой кухне повисла тишина. Ольга старалась не смотреть на Валерия. Ее пальцы, вцепившиеся в крышку стола, побелели, их сводило от боли. В голове гулко стучало. Она не знала, что сказать Немировскому, как скрыть от него истину, которая столь неожиданно открылась.

– Почему ты ничего мне не сказала тогда, десять лет назад? Почему ты одна приняла решение?

В его голосе звучали обвиняющие нотки.