Ненависть

– Будем сотрудничать?

– С удовольствием. – Руди постарался привести мысли в порядок. Готовился какой-то грандиозный подвох.

– Для начала осмотрим пару вещей, – следователь зашуршал пакетом и выложил на стол странный набор: расползшегося по швам плюшевого медведя, перстень с падающим орлом в дубовом венке, и лист белой бумаги. Уставился выжидательно, цепко. – Это твое?

– Мое. – признался Рудольф. Смысл отпираться если все лежало в твоем рюкзаке? В конце концов таскать игрушки не преступление, в крайнем случае признак неопасного психического расстройства. Это они еще в рюкзак Кота не заглядывали…

– Знаешь что это? – Шульц коснулся печатки.

– Перстень немецких десантников. Отличительный знак. Снял со скелета в Свердловске, там еще несколько было, лежат с Великой войны. Вольф приказал их похоронить.

– А это? – Шульц указал взглядом на медведя.

– Сувенир из Мертвых земель. Я немного странный. Чуть-чуть совсем.

– Я так и думал, – неопределенно хмыкнул следователь. – А бумага?

– Первый раз вижу.

– А вот так? – Шульц перевернул листок и Руди внутренне сжался. Все, допрыгался. Отксерокопированный план деревни Стрелка, тот самый, что всучил сраный помощник врача, и благополучно забытый в одном из карманов. Идиот. Надо было выкинуть или сжечь. А лучше сжечь и выкинуть, для надежности. Изгиб реки, стороны света, пояснительные надписи на немецком.

– Детские каракули? – предположил Рудольф.

– Бумагу нашли в твоем кителе.

– Не припоминаю, там целая куча мусора.

– В мусоре таятся жемчужины, – сытым котом улыбнулся Шульц. – Предполагаю, это местоположение базы террористов где тебя содержали. Не стоит делать из меня дурака Рудольф. Я к тебе как к родному, а ты комедию разыгрываешь. Хочешь по плохому? Не вопрос, сломать тебя проще простого. Есть множество способов и ни один тебе не понравится. Ну так как?

– Там нет никакой база, – выдохнул Руди. – Обычная деревня, и обычные люди. Не трогайте их.

– Невиновные не пострадают. Завтра на место выдвинется следственно-досмотровая группа. Стандартная процедура: проверка документов, выявление неблагонадежных, изъятие незарегистрированного оружия. Да неприятно. Ничего, потерпят, терпение единственная положительная черта аборигенного населения. Террористы и их пособники понесут должное наказание. Таков закон.

– Вы всех уничтожите, – убежденно выдохнул Руди.

– Чего ты заладил? – изумился Шульц. – Пойми мальчишка, Рейх совсем не тот каким хочет казаться. Прошло семьдесят лет, мир изменился, изменилась Германия. Времена факельных шествий, уничтожения евреев и костров из книг, ушли безвозвратно. Забыты идеи расовой чистоты и немецкого превосходства. Умы большинства направлены на новые «Мерседесы», двухуровневые квартиры и набитый желудок. Молодеж мечтает о клубах, наркотиках, безделье и конвульсиях под электронную музыку. Им плевать на Рейх, тысячелетнюю историю, фюрера и Великую войну. Десятилетия благополучия сделали свое дело. Права человека, Лига Наций. Германия стала другой. При старых порядках твои внутренности украсили бы эту уютную комнатку, а сейчас ты сидишь и разыгрываешь стокгольмский синдром. А я даже не могу подвести ток к твоим яйцам.

Рудольф беспомощно огляделся. А если он прав и все виденное в Мертвых землях отголоски ушедшего прошлого? У какой страны нет своих темных тайн, перемазанных кровью? В Америке недавно линчевали негров, а сейчас чернокожие заседают в сенате, а США форпост свободы и демократии. Испанские инквизиторы сожгли тысячи женщин, а сейчас их потомки играют в футбол и стараются об этом не думать.

– Пора подумать о себе, а не о кучке унтерменшей, которым и так ничего не грозит, – голос Шульца вкрадчивый, тихий. – На тебе пособничество террористам, захват Первоуральского медицинского центра, вооруженное сопротивление полиции, трое сотрудников ранены, один останется инвалидом, тяжкие телесные врачу, моральный ущерб персоналу. Отличный набор для унтертана. Это виселица. А тебе всего двадцать лет.

– Что я могу сделать?

– Сотрудничать со следствием, мне нужны  правда и имена. Чистосердечное признание. Ты совсем один в этом мире, Рудольф. Я могу стать тебе другом взамен утраченному, стоит сделать единственный шаг.

–Утраченному?

–Тот бродяга, которого ты приволок в первоуральскую больницу, умер сегодня после полуночи.

Воздух застыл и осыпался пеплом. Исчезли звуки. Хотелось упасть на колени и выть, выть загнанным волком. Все, чем дорожил, обрушилось и втоптано в грязь. Осталась кровавая рана на месте вырванного с мясом и жилами сердца. Пришло время платить по счетам.

Глава 18