Ненависть и наслаждение (ЛП)

— Мне было семнадцать, — продолжает он, словно я ничего не сказала, — мы были в Соединенных Штатах, только я и мой отец. Это произошло за две ночи до того, как мы должны были лететь домой... сюда, в Мексику. Он сказал мне, что эта встреча очень важная. Было уже поздно, но мне, честно говоря, было все равно. У него были и другие встречи, проводившиеся в более позднее время, чем эта. Обычно я бы присоединился к нему, но в тот раз я просто сидел и ждал его в машине, потому что устал.

— Он подошел к старому ресторану в центре Нью-Джерси. Он был не слишком далеко от нашего отеля. Я мог сказать, что это была семейная собственность — возможно, принадлежащая жалкой заднице Тони или того, кого он знал и кто никогда не настучал бы на него. — Я слышу гнев в его голосе, когда он произносит имя Тони.

— Отец сказал мне, что скоро вернется. Прежде чем выйти, он сказал, что я был хорошим и что многому научился. Он сказал мне, что гордится мной — рад, что я отношусь к этому серьезно. Наконец, он вошел в ресторан, и я включил музыку, чтобы попытаться проснуться. Это не сработало, поэтому через десять минут я вышел из машины, чтобы прогуляться. Начинал моросить дождь, но я не обращал на это внимания. Мне нужно было, чтобы что-то случилось, чтобы я не заснул. Мой отец во многом полагался на меня во время той поездки, и я не мог подвести его, заснув. Я не хотел его разочаровывать.

— Я мерил шагами тротуар, но проходило все больше и больше времени, и я становился нетерпеливым. Мне стало любопытно, и я подошел к окну, чтобы заглянуть внутрь. — Драко болезненно сглатывает, как будто у него в горле застрял камень. — Я видел, как мой отец, ухмыляясь, сидел за единственным столом, засунув руки в карманы, положив пистолет на стол. За стойкой стоял какой-то другой мужчина, которого я никогда раньше не видел. Он, без сомнения, выглядел как любитель и не мог быть намного старше меня. Мой отец разговаривал с ним — я не знаю, что он ему говорил, — но с каждой фразой я видел, как плечи другого мужчины напрягаются. С каждой секундой он становился все злее и злее, как будто мой отец говорил ему что-то такое, чего он не хотел слышать. Мужчина обернулся, и я наконец-то смог разглядеть его лицо. Я мог видеть его всего в тусклом свете. Я никогда не забуду его лицо или то, что на нем было надето — черная кожаная куртка, белая футболка и черные джинсы. Я никогда не забуду безумный взгляд его глаз. Этот самодовольный взгляд, который был у него, когда он подошел ближе, а затем неожиданно выхватил пистолет и бросился к моему отцу. Мой отец был недостаточно быстр, чтобы схватить свой пистолет, и я предположил, что он либо недооценил этого человека, либо не думал, что у него есть пистолет, из которого можно стрелять. Мой отец всегда говорил мне быть умным и думать наперед, но в тот момент он не думал. Он был слишком медлителен. И из-за этого ему выстрелили прямо в лоб.

Драко вздрагивает, и я понимаю, что его глаза крепко зажмурены, будто он снова переживает этот кошмар.

— Он прострелил ему череп. Дважды. На пистолете был глушитель, так что выстрелы не было слышно, но, черт возьми, их можно было почувствовать. Каждая пуля, выпущенная в его голову, была одной пулей в моем сердце. Я запаниковал. Я был молод, поэтому первое, что пришло мне в голову, — это бежать. И я побежал. Бежал ради своей жизни. Бежал от своего отца, вместо того, чтобы войти и помочь ему. Ветер обжигал мне щеки, дождь лил все сильнее, но мне было все равно. К тому времени, как я добрался до телефона-автомата, я едва мог дышать. У меня было два варианта: позвонить в полицию или позвонить по единственному другому номеру, который я знал наизусть, пока был там. Я прислушался к своему чутью. И позвонил по другому номеру.

Его ноздри раздуваются, и он сжимает кулаки. Снова становится тихо, и я хочу заговорить, но что, черт возьми, я могу сказать?

Тони сделал это с ним? Но зачем ему это? У него должна была быть причина. Возможно, отец Драко преследовал его, и он первым добрался до него...