Ненависть навсегда

В стенах небоскребов отражались серые снежные тучи. Подошва скрипела на снегу. Только спустя время к Володе начала возвращаться память. Оказывается-то, их забег происходит по витиеватому, продуманному заранее маршруту, он вспомнил это, когда заметил связку камер на углу небоскреба. Если кто-то вздумает отследить их по видео, то ему придется поднимать с полусотни записей в округе. Но в этом не будет никакого смысла. На некоторых камерах вандалы появлялись дважды и каждый раз в разных направлениях, все сильнее запутывая след. На последней записи они как завернули в темный переулок, так больше оттуда не вернулись. «Провалились под землю» – подумают сотрудники и отчасти будут правы.

Когда они подбежали к черному джипу, Жемчужный Володя окончательно пришел в себя. Автомобиль ждал их в двух улицах от башен «Города Столиц», под мостом. Он специально припарковал его в таком глухом месте, где ни камер, ни души. И транспортное кольцо за поворотом.

Мотор рычал на утреннем морозе со злостью, выхлопные газы валили из глушителя, как молоко. Густые, тяжелые, едва вздымающиеся клубы даже и не думали растворяться в воздухе. Все говорило о холоде, хоть его не ощущалось после тридцатиминутной пробежки. Артур переодевался на улице, сбрасывая вещи в багажник. Стоило снять куртку, вспотевшие плечи его задымились.

– Хочешь, могу подбросить до дома, – предложил напарнику Володя.

– Нет, держимся строго плана. – Он скинул желтые ботинки. – Разделимся. Я поеду на метро.

– Как знаешь. С какой станции поедешь?

– С «Киевской».

– Но тебе ведь «Выставочная» ближе.

– В том и дело! Поэтому я туда не пойду. – Артур отвечал рассеянно, как человек, занимающийся двумя делами одновременно. Сменив черные штаны на джинсы, он пытался застегнуть новую желтую куртку, но молния никак не поддавалась его дрожащим пальцам. – Пройду одну станцию пешком, и сяду на «Киевской». Проветрюсь немножко.

«Будто бы мы недостаточно проветрились в последние полчаса» – подумал Володя, до сих пор тяжело дыша.

Артур спрыгнул с багажника, одним движением завязал ботинки. За суетливостью напарника было смешно наблюдать, но когда тот вытащил из кармана шапку, Володя чуть не расхохотался. Бежевая, с рогами как у викингов на боевых шлемах, только в данном случае рога были вязаные. Всего сильнее забавляла борода, которая прилагалась к шапке единой конструкцией и служила в качестве шарфа. Махровые черные нити предусмотрительно скрывали пол лица.

– Ты только свои «Тимберленды» поменять забыл, Артур. Вдруг они тебя выдадут?

– Нет, сейчас каждый второй в таких ходит. – Он посмотрел на свои ботинки, но потом узрел смысл слов. – Ты зря смеешься, Володя! Предосторожности в таком громком деле никогда не будут лишними.

– Почему «громком»?

– А как ты думаешь, что произойдет, когда заметят, какой кусок висит в самом стильном районе Москвы? Вся Россия заговорит. – Голос Артура гулко пронесся под мостом. – Я переживаю, что мы где-то случайно засветили лица… или вдруг наши личности могут опознать по прошлому перформансу?

Благодаря смелости и сообразительности Артура, им удалось вырваться с крыши, но минуты опасности прошли, и лучшие качества напарника минули тоже. Володя не мог следить за этим без горечи. Как вернуть Артуру ту львиную храбрость, за которую так его уважает?

– Во-первых, не наши, а только мою, – напомнил Жемчужный Володя, – тебя в тот раз не повязали. А во-вторых, мало ли кто мог изобразить «ГЛАВНОЕ НЕВЕСОМО»? Эти два слова мог написать кто угодно.

– Но никто не изобразит так красиво, как умеешь ты. По надписи сразу поймут, что это тот же самый человек, что разукрасил храм Христа Спасителя.

– Ну и пусть себе понимают сколько угодно, мне плевать совершенно! Если тебя не ловят с поличным, сразу на месте, то уже никто не сможет пришить дело! Тем более, мы ни разу не снимали респиратора. Камеры нас не опознают.

– Да? – Во взгляде у Артура промелькнуло что-то детское, наивное. – Дай бог, Володя, дай бог. Я так не хочу в тюрьму.

– Ну и зря, – не сдержал злой улыбки Жемчужный Володя. – Опыт интересный!

Напарник сразу же натянул бороду до носа, и через дырку было видно, как сжались его губы.

– Ладно, все, пошел я.

– Давай.

Володя отбил кулачок напарнику и с удовольствием залез в салон, потому что к этому времени покрылся мурашками. Подогретое сиденье приятно охватило пятую точку. Чтобы не заляпать, Володя обмотал коробку передач салфеткой, включил первую, тронулся. Вокруг властвовала темнота, но выехав из-под моста, возник белый сияющий мир. Перья размножались с такой стремительностью, что дворники не успевали очищать стекло. Мело по-зверски. Видно было не дальше двух метров перед собой, Володя только зря рассматривал молочную непроницаемую высь, когда выехал на трассу. Где-то там высоко-высоко висит его творение. В одном Артур все-таки прав: перформанс наведет много шума. У кого-то захватит дух от масштаба и великолепия, у кого-то от возмущения. Но равнодушных сегодня не останется.