В освободившейся руке Ульграфа возник кузнечный молот с наваренным на вершину наконечником пики. Он держал его чуть ниже ударной части, но длины расписной деревянной рукояти хватало, чтобы уткнуться в пол. Дварф выдержал паузу и опустил оружие изголовьем вниз. Протянул руку:
— Чего нам делить? Надо успокоиться. А потом поскорее убраться отсюда, — слова давались ему нелегко, он опять остановился, — вместе.
Мы обменялись крепким рукопожатием.
— Ну вот, другое дело. В тишине и думаться будет легче. — растягивая каждое слово дварф вернулся в излюбленную горизонтальную плоскость и сладко засопел.
Мой нос к этому времени принял своё естественное положение. Я резко втянул им воздух и сплюнул здоровенный сгусток крови. Слегка откашлялся. Такую магию мне да лет в семнадцать. Вытер губы, убрал посох и завалился на кровать.
Постепенно келия заполнилась громким храпом. Ну конечно, грёбанный полуметровый стратег решил, что утро вечера мудренее. Я забрался в интерфейс, перешёл к направлению. Снизу от слотов заклинаний красовались полученные на пятнадцатом и двадцатом уровне новые таланты.
Ну как и предыдущие, талант нацелен на то, чтобы сделать из меня настоящую машину для убийств — с этим всё понятно.
Вот опять, превращаем даже защитные заклинания в средство нанесения урона. Никакого чувства самосохранения, беги и уничтожай.
Снаружи кто-то несколько раз постучал. Я закрыл вкладки и подошёл ближе. Будто пытаясь вынести дверь, сквозь неё, а потом и сквозь меня, пробежал «Каспер». Маленькие пухлые ручонки растирали покрасневший лоб, а из плеча торчала длиннющая заноза.
— Мелкий, на таран брал?!
Викл передразнил меня, встал в ту же позу и скривил лицо, но всё же кивнул.
— Хочешь помочь дяде Диме? — тараканы в моей голове зажгли лампочку.
Засранец изобразил задумчивый вид, а после одобрительно замотал головой. Следующие пятнадцать минут на пальцах, жестами, чертя схемы на земле я объяснял Виклу, что от него требуется. Наконец засов за дверью скрипнул.
— Толкай вверх и вбок. Вверх, потом вбок! — проговаривал, уткнувшись в деревянную дверь.
Металлическая задвижка по ту сторону была немаленькая, ребёнку с ней справиться было нелегко, но, отворив её бесшумно, мы увеличивали наши шансы на побег. Храп резко прекратился. Ульграф встал и пару минут наблюдал за мной:
— М-да, чувствую, с таким напарником на рассвете у ордена появится первый дварф. А следом и куча отличной брони.
— Сделаю вид, что ничего не слышал. Всё ровно бубнишь без толку, лучше расскажи мне про Нордвид.
— Это моя столица. Находится она в прекраснейшем месте, мире под названием Иск’аальт. Представь заснеженные горы, зелёные вечно цветущие равнины, речку Тильгдман, молодую Торберу, что купается в ней. — понесло, он будто сейчас находился там, но вовремя осёкся. — Только я вот ума не приложу, чего ты то к нам собрался. Ни один уважающий себя дварф, бронник или оружейник, с простым человеком торговать или вести дела не будет.
Щёлкнула, вылетев из ушка, металлическая болванка засова. Дверь поддалась. Ульграф не растерялся. Сжав ладонью пылающий фитиль единственной свечи, он погрузил нас во тьму.
— Мой молот мог сэкономить нам время, но и так сойдёт, человек.
Я приоткрыл дверь и высунулся наружу. Видимо, в ночное время большая часть ордена находилась либо на работах, либо в келиях, потому что в коридорах было пусто.
— Используй невидимость, пробегись и поищи выход. — подоткнул в спину Ульграф.
«Невидимый — значит непобедимый» или «невидимость не контрится» — забавные фразы, которыми пользуются большинство геймеров. Но Димка Одимов не смотрит в завтрашний день, он и сегодняшний то не видит. Поэтому, купить на будущее заклинание у Спики в Заречье не догадался, о чём и пришлось поведать сварливому собеседнику.
— Я не поднимаю вопросы о твоей вменяемости, как ты просил, но их становится слишком много, чтобы молчать. Дай-ка, я сейчас всё решу. — дварф влез передо мной. Высунул голову в дверной проём. После обернулся, и, поглаживая свою рыжую бороду, скомандовал. — Сиди тут!
Спустя полминуты, в коридоре, судя по звукам, завязалась драка. Ещё столько же потребовалось, чтобы она закончилась.
— Бери, — ворвался запыхавшийся Ульграф и закрыл дверь, тем же движением ладони, которым недавно погрузил нас во мрак, он вернул погасшей свече огонь, — надевай.