Ненависти вопреки

Ночью сплю плохо. Ворочаюсь, мерещатся всякие странности. Тени подступают, шорохи пугают, скрип вводит в оцепенение. Хорошо Вадим рядом. Когда леденеет кровь от ужаса, ощущение тепла придаёт спокойствия. Прижимаюсь к мужу и чуть согревшись, вновь проваливаюсь в неспокойный сон.

— От-да-й, — протяжно шелестит злобный мужской голос, знакомый до трясучки.

В полном мраке испуганно жмусь спиной к стене. Дико озираюсь.

— Кто здесь? — дрожу от ужаса.

— Верни! — ожесточается тон мужчины, прорезая повисшую тишину.

Нервно вздрагиваю. Смутная догадка холодит и без того стывшую кровь: ведьмак из Москвы? Его голос…

— Где тайник? — из темноты выныривает маньяк из прошлого и хватает меня за горло. Просыпаюсь, жадно глотая воздух и судорожно удерживая собственную шею.

— Солнышко… — сонно-взволновано шепчет муж и приподнимается на локтях. — Что случилось?

— Всё нормально, — как можно непринужденней бормочу, прижимаясь к Вадиму крепче. — Плохой сон и только.

С утра встаю, будто всю ночь разгружала вагоны, но умываюсь и завтракаю быстро. Уж лучше работать, чем дома хандрить. Перед глазами постоянно маячит сон. Интересно, подсознательно проецирую маньяка из прошлого на чокнутого ведьмака или так и есть? Голос похож, внешность… Сложно сказать. Когда преступник напал у меня дома двенадцать лет назад, была так напугана, что покажи мне кто-нибудь своё отражение — и себя бы не узнала. Честно отвечала милиции: внешность — непримечательная… Глаза… нос… губы… Ни цвета, ни размера, ни отличительных примет. Помню только острое ощущение ужаса пред мощью свирепого человека. Он подавлял даже не силой рук, а… энергией, злостью, грубым напором. Леденящее чувство страха засело глубоко. Непередаваемое, жуткое… Очень похожее на то, что испытала в Москве, когда напал и угрожал ведьмак.

— Может, дома останешься? — вырывает из раздумий вкрадчивый голос Вадима: — Куда тебе в таком состоянии?

Неспешно кручу полупустую чашку с чаем. Перспектива сидения дома — ужасает, особенно зная, что где-то рядом притаившийся Зепар. Что хуже — «крошечная» четырехкомнатная квартирка в сто шестьдесят квадратов, в которой часто сталкиваюсь с Влацловичем или офис, где уйма дел и спасительный личный кабинетище в двадцать квадратов? Ответ настолько очевиден и однозначен, что даже неудобно за неуместный вопрос мужа. Конечно, на работу!

Не успеваю озвучить. Вадим ищет поддержку у Зепара — Андрей в эту секунду, точно специально подгадывает момент и невозмутимо, вернее, с ленцой сытого кота, выходит из ванной:

— Ты хоть ей скажи! Она к тебе прислушивается.

Андрей замирает в дверном проёме. Волосы по-домашнему небрежно, но так мило растрепаны, что на миг теряюсь. Чёрная футболка до неприличия ярко подчёркивает мощь плеч. Джинсы крепость и стать ног. О! Он босиком. Впервые не морщусь брезгливо, видя мужские голые стопы. Мужа всегда отчитывала: либо носки, либо тапочки. Зачем следы на полу оставлять? Признаться, больше не переношу запаха. Отвратный аромат несвежести вызывает тошноту. Вадиму покупаю лечебные крема, в обувь вставляю специальные стельки и заставляю мыть ноги каждый день, а порой и дважды. Запах истребили — мои старания не были напрасными, — но привычка не ходить босиком осталась.

Забываю, что надо дышать — легкие скручивает, сердце, сжавшись до размера горошины, будто замедляет бег. Чай застревает поперёк горла, чашка в руках жалобно скрипит.

— Сидеть дома — тоже не вариант, — сухо рассуждает Андрей. — Это покажет вашу слабость. Покушающийся не должен видеть страха. Жизнь продолжается.

— М-да, — муж чуть мешкая, хмурится. — Ты прав!

В полном замешательстве перевожу недоуменный взгляд с Вадима на Андрея. Слов не нахожу — мужчины не ругаются?.. Что случилось за то время, что спала?.. Перемирие? Так это же здорово!

Но ощущение тревоги не покидает. Ставлю чашку на блюдце:

— Тогда я на работу! — наигранно широко улыбаюсь — ура, в любимой обстановке время будет лететь быстрее, о неприятностях, возможно, и не вспомню. Но встать не успеваю.

— Проходи, — жестом приглашает муж Зепара. — Пока Вита дома, нужно обговорить график.

Андрей после некоторой заминки ступает на кухню и, сложив руки на груди, подпирает ближайшую к выходу стену.

— Какой график? — вскидываю брови и смотрю на Вадима в упор.

— Твоей охраны и сопровождения, — поясняет терпеливо муж. — Солнышко, ты пойми, Андрей тоже занятой человек. Он и так из-за нас своё время перекраивает. Работу откладывает. Невесту одну оставил. Я даже не подозревал, что они с Александром такое расследование затеяли! — восхищается Вадим.

Недоумеваю ещё больше. О чём он говорит? Растерянно изучаю то одного, то другого мужчину. Ивакин распинается:

— Стыдно стало, когда узнал, что Зепар лучшие кадры отдал на подмогу Никитину. Работа вертится. Трясут свои связи, даже компьютерщиков-хакеров крутых нашли. Самому Андрею пришлось к нам переехать, а свои директорские обязанности на заместителя оставить.