#НенавистьЛюбовь

Я обняла его в ответ и отстранилась. Влад казался странным, но в чем было дело, я не понимала.

– Извини, что сначала я отказалась, – тихо сказала я. – Так вышло.

– Главное, что ты здесь, Дарья. Со мной. Идем! – он энергично потянул меня за руку. – Я хочу показать тебе кое-что! Мой сюрприз.

1.37

Мне пришлось идти следом за ним из холла в огромную гостиную с большими окнами и выходом на лоджию. С первого взгляда было видно, что над сдержанным скандинавским дизайном с преобладанием белого цвета – арктического, яркого, бескомпромиссного – поработал опытный специалист. Каждая деталь была продумана, и в каждой мелочи читался стиль. Квартира под стать Владу.

– У тебя здорово, – искренне сказала я.

– И холодно, – усмехнулся Влад.

– А что за запах? – принюхалась я – пахло сладковатым дымом.

– Кальян курил, – ответил он. – Идем, Дарья, идем.

Осмотреться Савицкий мне не дал – повел дальше. И из гостиной мы попали в другую большую светлую комнату – Влад назвал ее библиотекой. Помимо высоких полок с книгами и рабочего места здесь стояло фортепиано – тоже белоснежное. Влад, лучась все той же непонятной улыбкой, усадил меня на диван, сочетавший в себе элегантность и простоту, а сам опустился на тонконогую банкетку перед фортепиано и поднял крышку.

– Я хочу сыграть для тебя, Дарья, – повернулся ко мне Влад. Его взгляд горел, а движения стали нервными. Однако, что с ним, я не понимала. – Эту музыку я написал, думая о тебе.

– Что? – удивленно переспросила я, не ожидая ничего подобного. – Ты меня действительно удивил…

Его пальцы опустились на черно-белые клавиши, замерли на мгновение и неожиданно заскользили по ним – ловко и быстро, извлекая красивый звук. Кажется, этот прием называется глиссандо. А потом Влад стал играть – технично и эмоционально, словно был настоящим пианистом. И лиричная легкая музыка, что лилась из-под его тонких ловких пальцев, околдовывала. Неужели он действительно сочинил ее, думая обо мне? Осознание этого было приятным, хоть и неожиданным. Однако оно же почему-то еще и смутно беспокоило.

Влад играл, то откидывая голову и закрывая глаза, то низко склоняясь к клавишам. И в каждом его движении, в каждой эмоции, что появлялась на лице, сквозило удовольствие – ему нравилась музыка. Ему нравилось создавать ее.

Но чем больше я смотрела на Савицкого и слушала его музыку, тем больше мне казалось, что я совсем его не знаю. Влад неуловимо изменился: взгляд, мимика, жесты – все стало другим, чужим. И я не знала, хорошо это или плохо.

В какой-то момент я осознала, что, слушая Влада, я смотрю не на него, а на свое отражение в большом окне, за которым было уже совсем темно – густой темно-синий поздний вечер опустился на улицы города. И вместо звезд во тьме горели окна высоких домов.

Лиричная приятная музыка сменилась и стала тревожной и драматичной. И звучала больше не светло, а темно. Однако такой она оставалась недолго – несколько завершающих ярких аккордов, и все закончилось. На смену звукам пришла тишина.

Влад замер, опустив ладони на колени и молча глядя на них. А я встала и зааплодировала.

– Это было чудесно! – сказала я, умолчав, что последняя часть мне не понравилась. – Ты потрясающе играешь, Влад.

– Спасибо, – усмехнулся он, резко встал и почти в одно мгновение оказался рядом со мной.

– Серьезно. Я не думала, что ты так талантлив, – призналась я. – Ты это сам написал, да?

– Сам, – коротко ответил Влад и взял меня за руку – сегодня его обычно прохладные пальцы были горячими. Наверное, из-за игры на фортепиано.

– Или не веришь? – усмехнулся Савицкий.

– Верю, конечно, – нахмурилась я.

– А она не верила.

– Она? Твоя бывшая девушка?

– Она самая. Сказала, что это не мое.

– В таком случае она дура, – вырвалось у меня. А Влад вдруг коснулся моих губ указательным пальцем, заставляя замолчать.

– Тс-с-с. Верить или не верить – право каждого. Ладно. К черту ее. Сегодня я хотел устроить нам романтический ужин, малышка, – улыбнулся Влад. Он уже второй раз называл меня так, и я не могла сказать, нравится мне это или нет. – Но я все выбросил.

– Извини меня, – потупила я взгляд. А он погладил меня по волосам – неожиданно нежно.

– Все хорошо. Может быть, выпьем вина? – предложил Влад. – Или покурим кальян?

– С кальяном я – пас, а вино – с удовольствием! – согласилась я. И мы вернулись в белоснежную гостиную. Влад принес вино – красное, полусухое, явно дорогое, но совершенно невкусное. Впрочем, говорить об этом я не стала.

После своей энергичной игры на фортепиано Влад стал каким-то слишком спокойным, почти отстраненным. Улыбка пропала. Только блеск в глазах не исчезал.

– Какой вид чудесный! – с бокалом вина подошла я к окну, из которого открывалась чудесная панорама на парк, раскинувшийся на высоком берегу реки. Отсюда было отлично видно огромное колесо обозрения, которое в детстве мы прозвали чертовым. Во тьме оно сияло огнями и медленно крутилось. Огнями сверкала и река.