Ненавистная фрау

— У моей жены были большие запросы, — продолжал он, — а я всегда был неудачником. После того как конноспортивный комплекс моих родителей был продан с аукциона, я не знал, как оплатить долги, но потом все вдруг изменилось к лучшему. Я познакомился с Ягодой, и он предоставил мне возможность заработать деньги. Я никогда не спрашивал, были ли эти сделки честными или нет, я хотел лишь избавиться от моих долгов. Они купили конноспортивный комплекс и сделали меня управляющим. Впервые после долгих лет я забыл, что такое иметь проблемы. У нас появился красивый дом, две машины, я зарабатывал хорошие деньги. Моя жена могла посещать бутики, и я был в состоянии дарить ей красивые украшения. Наконец она перестала предъявлять претензии. Все финансовые проблемы растворились в воздухе.

Кампманн глубоко вздохнул.

— Совершенно неожиданно, — прошептал он, — я обрел имя. Люди уважали меня. Они набивались мне в друзья, просили совета, они обожали меня и никогда не подходили ко мне критически. Они легко могли заплатить за лошадь больше, чем та стоила в действительности. Они никогда этого не замечали и всегда были довольны.

— Ваша жена утверждает, что Изабель вас шантажировала и хотела рассказать вашим клиентам правду о махинациях с лошадями, — заметила Пия. — Если бы фрау Ягода об этом узнала, это стоило бы вам вашей доходной работы или нет?

— Вероятно, да, — вздохнул Кампманн.

— И хотя она попыталась вас шантажировать, вы собирались оставить вашу семью и уехать с Изабель в Ирландию?

— Это моя жена себе насочиняла, — покачал головой Кампманн. — Я сказал ей, что потерял на спекуляциях деньги, которые заработал на сделках для Ягоды. Я не хотел, чтобы она их просто бессмысленно разбазарила. Тогда моя жена разузнала, что я решил купить дом в Ирландии. Это вообще не имело никакого отношения к Изабель, но Сюзанна пригрозила, что расскажет Марианне Ягоде о моих сделках, если я немедленно не позабочусь о том, чтобы Изабель навсегда исчезла из конюшни и из нашей жизни.

— И что вы сделали?

Кампманн пожал нетравмированным плечом.

— Ничего. Я подумал, что Сюзанна вновь успокоится, если Изабель окажется в Аргентине.

— Так вы знали об этом?

— Да, — подтвердил Кампманн. — Изабель сказала мне, что замужество с сыном Дёринга — это шанс в ее жизни. Он очень богат и сможет дать ей все, о чем она только мечтала. Она даже предложила мне поехать вместе с ней в Аргентину. В таком огромном имении для меня точно нашлась бы какая-нибудь работа.

— И для вас вообще ничего не значил тот факт, что Изабель хотела выйти замуж за другого человека? — спросил Боденштайн. — У меня создалось впечатление, что она имела для вас существенное значение.

Кампманн поднял глаза и пристально посмотрел на Боденштайна. Его глаза налились кровью и сильно блестели.

— Я ее любил, — ответил он. — Она мне во многом помогла и, в отличие от других, никогда не давила на меня. Я с удовольствием проводил с ней время, но не более того. Как женщина, она требовала слишком большого напряжения.

— Зачем вы в субботу еще раз приезжали к ней? — поинтересовался Боденштайн.

— Я отдал ей деньги, которые был ей должен, — прошептал Кампманн, — и хотел убедить ее не ехать в Аргентину, так как опасался, что там ее убьют.

— Почему?

— У нее были эти фотографии, которыми она собиралась шантажировать Марианну Ягоду. Я умолял ее этого не делать, но она была твердо убеждена в том, что Ягода даст ей за эти фотографии двести пятьдесят тысяч евро, а потом намеревалась оставить ее в покое.

— Изабель шантажировала Марианну Ягода? — спросил Боденштайн.

— Да, — кивнул Кампманн. — Каким-то образом она выяснила, что родители Марианны погибли в результате не несчастного случая, а поджога. Она завладела фотографиями, с помощью которых якобы могла это доказать, и отправилась к Ягоде. Та пообещала ей денег. Но я был совершенно уверен, что в действительности она и не собиралась давать Изабель деньги.

Боденштайн и Пия обменялись взглядами. Если это было правдой, лгала Марианна.

— Что в действительности произошло двадцать седьмого августа? — спросил Боденштайн.

Инструктор на мгновение закрыл глаза, затем снова открыл их и начал говорить.

— Когда я в обед приехал домой, — сказал он сдавленным голосом, — моя жена набросилась на меня, как фурия. Она знала, что я был у Изабель, и обругала меня, затем, взбешенная, уехала. Вечером в конюшню приехала Изабель. Она хотела поговорить со своим мужем, но тот не обращал на нее никакого внимания. Тогда она попыталась найти Дёринга. Я сказал ей, что у меня нехорошие предчувствия и она ни в коем случае не должна встречаться с Марианной. Но она возразила, заявив, что, прежде чем улететь на следующее утро в Буэнос-Айрес, должна получить еще обещанные деньги. Тогда я решил поехать за ней следом, так как по-настоящему за нее боялся. Марианна Ягода — не та женщина, которая позволит себя шантажировать.

Кампманн сделал паузу. Ему потребовалось некоторое время, прежде чем он продолжил свой рассказ.