Ненавистная фрау

— Полтора года назад фрау Кампманн была вполне милой женщиной с неброской внешностью. Сегодня она выглядит как Барби после десяти процедур ботокса. Белокурые волосы, толстый слой макияжа, худоба, фальшивые ногти, увешана украшениями с ног до головы…

— И что, по-вашему, заставило эту женщину настолько измениться? — спросил Боденштайн.

— Она хотела выглядеть так же, как Изабель Керстнер. — Пия развела руками. — Поскольку она, возможно, заметила, что ее муж к ней расположен.

После того, что рассказала Анна Лена Дёринг о своем супруге, Боденштайн ожидал увидеть грубого фамильярного типа с физиономией боксера и кулаками гориллы. Но, к его удивлению, Фридхельм Дёринг оказался стройным седовласым мужчиной немного за пятьдесят, с красивым, несколько изнуренным лицом. В полосатой рубашке и костюме хорошего кроя он на первый взгляд походил на банкира из Сити. Дёринг ждал их у двери своего огромного кабинета, внушительные размеры которого вызвали бы робость у любого человека. Боденштайн легко мог себе представить, как чувствовал себя простой водитель грузовика, если его вызывали к шефу и он должен был проделать весь этот путь от двери до массивного письменного стола. В помещении, занимавшем всю ширину здания, были большие окна, и из них открывался обзор практически на всю территорию предприятия. В стеклянной витрине позади письменного стола были выставлены многочисленные кубки, завоеванные Дёрингом на турнирах по конкуру, а на единственной стене кабинета рядом с дорожной картой Европы и рекламными плакатами транспортно-экспедиционного агентства висели фотографии с изображением Дёринга на его конкурных лошадях.

— Чем обязан вашему визиту? — спросил бизнесмен после того, как Боденштайн представился и представил Пию. Приглашающим жестом он указал им на черные кожаные кресла. У Фридхельма Дёринга был приятный мелодичный голос. Он говорил на литературном немецком языке без малейшего гессенского акцента.

— Мы расследуем убийство. — Боденштайн был все еще немного сбит с толку несоответствием своих представлений и реальности. — Утром в воскресенье в Руппертсхайне был обнаружен труп Изабель Керстнер.

— Я об этом уже слышал. — Дёринг расстегнул пиджак и положил ногу на ногу. — Инструктор по верховой езде из «Гут Вальдхофа» сказал мне по телефону, что она была убита.

Он не выглядел откровенно озадаченным.

— Пока мы это только предполагаем.

— А я чем могу вам помочь? — Дёринг обхватил колено пальцами с безупречным маникюром. В его поведении не было ни единого признака нервозности или неуверенности в себе, никаких беспокойных взглядов или предательского подрагивания век. Фридхельм Дёринг лишь внимательно смотрел на своих визитеров.

— Нам стало известно, — продолжал Боденштайн, — что фрау Керстнер в воскресенье ближе к вечеру появлялась в комплексе «Гут Вальдхоф», так как искала вас. Нам бы было интересно узнать, с какой целью она хотела встретиться с вами.

— Я не могу вам этого сказать, — возразил Дёринг. — Я с ней больше не разговаривал.

— Почему она просто не позвонила?

— Она не могла. — Дёринг слегка улыбнулся, и хотя он выглядел расслабленным, казалось, что он насторожился. — У меня после обеда произошла небольшая авария, и при этом пострадал мой мобильный телефон.

На минуту воцарилось молчание, затем Боденштайн откашлялся.

— Ах да, — сказал он, — одна из ваших лошадей сломала ногу, не правда ли? Как это произошло?

— Лошадь столкнулась с препятствием, — ответил Дёрринг прямо. — Подобное сплошь и рядом случается даже с конкурными лошадьми. В большинстве случаев серьезных повреждений не бывает, но, к сожалению, в этот раз случилось несчастье.

— Для вас это горькая потеря или нет? — спросила Пия. — Лошадь ведь наверняка была очень дорогая. Как вы к этому отнеслись?

Дёринг безразлично посмотрел на Пию, затем поднял брови.

— Я думал, вы расследуете убийство. Или вы работаете в страховой компании?

— Все дороги ведут в Рим, — парировала Пия и улыбнулась. — И все-таки?

— Я был в шоке. — Дёринг покачивал левой ногой, положив ее на правую. — Каролус был моей лучшей конкурной лошадью. Я так быстро не смогу найти ему равноценную замену.

— Вы присутствовали при его усыплении? — спросил Боденштайн.

— Нет, — Дёринг поставил ноги на пол и поднялся. — Это имеет какое-то значение?

Боденштайн не отреагировал на его вопрос.

— Как ваша жена отнеслась к потере лошади?

— Моя жена, естественно, приняла это очень близко к сердцу. — В серых глазах мужчины снова мелькнула искра настороженности. — Я предложил ей уехать на пару дней, чтобы ее мысли переключились на что-то другое, и она послушалась моего совета. Она улетела к своей подруге в Париж.

Боденштайн кивнул. Этот тип — твердый орешек. Он лгал не моргнув глазом.

— Вернемся еще раз к Изабель Керстнер. Где вы познакомились?

— В конюшне, — ответил Дёринг. — Но ведь вы уже это знали.

— Насколько хорошо вы были знакомы?

Рот Дёринга расплылся в улыбке.

— Я иногда спал с ней, — признался он.

— А ваша жена знала об этом?

— Да. Но она ничего не имела против. Я веду себя тактично, если хожу налево.