Ненавистная жена

Я сообщаю Ярославу о приглашении к тестю за ужином, стоя к нему спиной и споласкивая в раковине посуду — не знаю почему, но после нашего последнего разговора мне сложно находиться с ним рядом. В близости от Борзова и под его взглядом. Непонятное напряжение, с которым я вышла из его спальни, никуда не исчезло и колет лопатки. Бьет по нервам, как по струнам, вызывая в теле непривычный резонанс.

Я не хочу его ощущать, все это совершенно лишнее, как и имя «Марина», сменившее привычную «Мышь». Редкое — мы все еще не можем найти себя на наших параллельных прямых и ищем пути. Пересекаемся, друг об друга обжигаясь — и не близкие, и не чужие. Люди, не способные разойтись.

Борзову не легче — я это чувствую в беззвучном резонансе. Это я в его доме и в его жизни. Это я в его комнате с удобной гардеробной, но где мое место — ответа нет.

Надеюсь, я когда-нибудь его найду.

Я возвращаюсь в свою спальню, а утром собираюсь на работу. После поединка у Ярослава появилось время, и он, не спрашивая, отвозит меня в офис. Чем занимает свои дни — не знаю, но вечером мы оба приезжаем в дом Стального Босса. Павел Юрьевич и правда неважно выглядит, а Борзов, как оказалось, не слишком болтливый зять, не спешащий угождать тестю, и разговор у мужчин получается скупым.

Но и у нас с отцом не легче, когда мы остаемся одни в его кабинете, и он протягивает мне папки.

— Возьми, дочка, и ознакомься. Это краткие досье людей, которым я не доверяю, но с которыми тебе придется столкнуться. Здесь вся информация — имена, состояние, связи и компромат. Они все — мои должники и будет лучше, если ты заранее каждому узнаешь цену. Береги папки, эти люди вовсе не так безобидны, как могут показаться. Никогда не поворачивайся к ним спиной. Я не буду против, если ты покажешь эти досье мужу.

— Почему вы сами не отдадите папки Ярославу? — удивляюсь я. — Ведь он здесь, как вы и хотели.

— Видимые желания обманчивы. Я бы хотел внуков, дочка. Странное желание для старика, не находишь? Никогда бы не подумал, что буду беспокоиться об их безопасности.

— Перестаньте, Павел Юрьевич, какие внуки? Мы оба знаем, чтопо— настоящемудля вас важно — вот это! Так ответьте.

— Потому что, Марина, только тебе решать, насколько и кому ты доверяешь. И так будет всегда.

Эта правда и в тишине кабинета она звучит буднично, но от этого не менее хлестко жжет холодом. Как правда о Сашке, которая, однажды ворвавшись в сознание, прожгла до костей.

Какой бесстрастный и ледяной у Корнеева взгляд. Такой же стальной, как мой собственный. Так неужели я вот так же смотрю на людей?

Или все впереди, и именно об этом речь?

— Нет… не втягивайте меня в это! Я не хочу!

— Я знаю, дочка, ноонбез тебя не справиться, и бросить не сможет. А ты не выживешь без него. Изучи папки и запомни каждого в лицо! Эти стервятники уже точат когти по твою душу.

Кто «он» ясно. Я это понимаю, просто поверить не могу. Только выдохнуть, почти беззвучно:

— Вы — монстр, Павел Юрьевич. Зачем вы меня нашли?

Корнеев не отвечает, но и взгляд не отводит. Сожаление в серых глазах мелькает так быстро, что кажется игрой света: а не почудилось ли?.. Как вновь за сталью ничего не рассмотреть.

— Тебе есть, что мне сказать, Марина?

Я колеблюсь, мы никогда не касались подобных вопросов. А главное, причину озвучить не смогу. Сегодня во дворе дома я столкнулась с его охранником и невольно ударилась спиной о грудь Ярослава. Сражу же отпрянула, надеясь, что муж ничего не заметил, но собственная реакция не понравилась.

— Макар… Я ему не доверяю.

Я жду, что отец не поверит, но он неожиданно меня удивляет, кивнув:

— Правильно делаешь, дочка. Не все, кто рядом, заслуживают на наше доверие. Запомни это. Я знал, что ты разберешься.

— Но, — недоумеваю я, — почему вы его держите у себя?

По тому, как жестко отец смыкает губы, мне кажется, что я не узнаю ответ. Но он все же говорит — ничего этим не объяснив:

— Потому что он — единственная нить.

***

В следующие дни домой возвращается Данил Егорович, и наши ужины с Борзовым становятся не такими напряженными и молчаливыми. Мужчины неплохо ладят между собой, хозяин дома не навязывает свое внимание, и я готовлю ужины иногда в компании собственных мыслей, которые после разговора с отцом жужжат пчелами, а иногда под разговоры мужчин на кухне, все больше привыкая к голосу Борзова.

Он уже не кажется таким рычащим и царапающим, как в первые дни, хотя и спокойным его назвать сложно. Сам Ярослав — ходячий эмоциональный сгусток энергии, и странно, что этот сгусток все чаще находится поблизости. Словно отец обязал моего мужа держать меня в зоне его видимости. Только зачем, учитывая, что я и так никуда не бегу?

На работе мы с ребятами завершили текущий проект, и мне выпадают несколько выходных дней, которые я провожу дома, изучая подробные досье совершенно незнакомых мне людей. Задаваясь новыми вопросами: «Зачем мне это нужно? И что со всем этим делать? Ну, не в полицию же идти с такими сведениями»

Когда я в очередной раз натыкаюсь на Борзова во дворе дома, куда вышла перед сном с чашкой кофе, то говорю прямо: