Ненавижу босса!

Или нет, с чего это я буду ютиться за перегородкой? Пусть бы уступил мне свой кабинет, а сам пересел за перегородку со словами: «И так будет с каждым, кто настолько бездарен, что годами не может ничего продать уважаемому Павлу Александровичу!».

Я, похоже, чересчур задержалась с ответом, а все эти мечты отразились на лице, потому что свет очей как-то торопливо ответил за меня сам:

– Мы можем обсудить это, когда будет о чем говорить.

Тоже верно. Но раз уж мне разрешили задавать вопросы, был один, который на продажи оргтехники никак бы не повлиял, просто мне было жуть как любопытно. Полдня сегодня мне это не давало покоя.

– А еще этот Павел Александрович, – снова туча пробежала по челу нашего босса и оперативно растворилась, – то есть владелец «Соляриса»… Он же старше вас. Как вы могли вместе учиться?

– А мы и не учились вместе. Вернее я учился, а он преподавал. В школе, в старших классах.

– Это как же вы его достали!

Черт, мне определенно нужен намордник или кляп. Или такая специальная примочка, которая не позволяет словам вырываться раньше, чем их обдумаешь. Мозг называется. У некоторых есть, говорят, отличная штука.

Я зажала рот руками, но было поздно.

– Я? – улыбка Никиты Владимировича стала какой-то нехорошей, – да я практически стал его счастливым билетом в жизнь.

И по тому, как посмотрел на меня «счастливый билет» Павла Александровича (чтоб им обоим было пусто, и «билету», и «обилеченному пассажиру»!), я поняла, что нужно выметаться из кабинета. Прижала к груди пачку бумаги и, спотыкаясь на каждом шагу, вылетела за дверь.

***

Есть подозрение, что я все-таки плохой работник. Хороший работник весь вечер посвятил бы изучению той самой папки, которую мне выдали, но я к ней даже не притронулась.

Но я не раскаиваюсь.

Возможно, работник из меня не очень, но соображать-то я немного соображаю! Если ты до сегодняшнего вечера не знал о принтерах ничего, узнать о них все к утру невозможно.

Поэтому завтра я сделаю то, что делала на протяжении четырех с половиной лет заочного обучения: буду улыбаться, глядя в лицо экзаменатору, и тыкать пальцем в первый попавшийся ответ, авось угадаю.

К счастью, в данном случае не угадать невозможно. Не станете же вы подозревать, что Никита свет Владимирович торгует какой-то некачественной дрянью! Вон их сколько, товаров! Целая пачка бумаги ушла, чтобы перечислить. И каждый по-своему прекрасен.

И какой ни возьми, ни за что не пожалеешь! А если пожалеешь, то лишь о том, что не купил два.

В общем и целом стратегия была выработана, а вот тактика…

Если честно, бывшему преподу, а ныне серьезному бизнесмену Павлу Александровичу по-прежнему хотелось расцарапать лицо. Но доводы в пользу того, чтобы этого не делать, были весомыми.

Так что я до поздней-поздней ночи смотрела в потолок и пыталась себе представить, каким будет наш завтрашний разговор. Вот он скажет это, а я отвечу то, и тогда он…

Все, что мне представлялось, было плохо, просто отвратительно, потому что Павел Александрович, как выяснилось, жутко неприятный тип. Возможно даже куда более неприятный, чем Никита Владимирович.

Вот уж не думала, что когда-нибудь такое скажу, но за место в моем сердце, которое предназначено самому ненавистному существу, им еще придется побороться.

Впрочем, они могут поместиться туда оба: у меня очень большое сердце.

Глава 7

Я едва не опоздала. Прическа, макияж, костюм – сегодня на все это ушла целая уйма времени. Стрелки на глазах рисовались криво, волосы укладывались не так и не туда. А все деловые костюмы как будто бы сели за ночь на размер – ни один не хотел ложиться по фигуре. Это была война! Но в кабинет к Павлу Александровичу я пришла во всеоружии: ослепительно улыбаясь. Кое в чем наш шеф все-таки прав: улыбка – хорошее дело, особенно когда ты ничего не знаешь ни о товаре, ни о потребностях покупателя.

На этот раз в кабинете наш новый любимый заказчик был не один. Рядом с ним сидел юноша ботанистого вида и с умным видом тыкал пальчиком в монитор.

«Солярис» поднял на меня взгляд, но надолго его не задержал:

– Вы уже здесь? Отлично, присядьте и подождите, мы сейчас закончим. Если хотите, можете сделать себе кофе, – он кивнул на кофемашину.

Я решила не рисковать. Кофе я выпила утром, а с моим везение эта чертова машина наверняка бы сломалась в ту же секунду, как я до нее дотронусь. Развалилась на кусочки, или выдала бы вместо кофе морковный сок, или не знаю, что бы еще сделала, но нашла возможность выставить меня перед новым заказчиком полной дурой. А свое неумение обращаться с техникой демонстрировать не хотела.

О чем там говорили «Солярис» с ботаником, я не вслушивалась. В конце концов, я тут в качестве агента по продажам, а не в качестве промышленного шпиона, что бы там себе ни мечтал на эту тему Никита Владимирович.

Наконец они закончили и отправили на принтер какой-то важный документ. Наверное, важный. Не могу же я предположить, что такой серьезный человек, как Павел Александрович, в десять утра будет заниматься какой-нибудь ерундой!