Ненавижу эту сделку (СИ)

В голове проносятся мысли одна за другой. Что делать, как и зачем. Взгляд бешено носится по маленькому коридору, а мозг неосознанно посылает импульс, отчего я закусываю губу. Но действовать всегда нужно незамедлительно, чтобы не вызывать дополнительных подозрений у твоего оппонента. Казалось бы, за секунду невозможно придумать план действий, но кто же я такая, если не смогу совершить невозможное? Иначе давно бы уже мирно сидела за решеткой, опасаясь, как бы меня заточкой не пырнули за милое личико… Хотя, тут тоже можно было бы выкрутиться. Тюрьма — это как детский дом, только возраст постарше. Когда-то я смогла приручить всех злобных детей с помощью своей хитрости и острого ума, так что могло бы мне помешать совершить то же самое в колонии с другими преступницами? Глядишь, создала бы комфортные условия для своей жизни. Только… стоп! О чем я вообще думаю сейчас? Не успела даже попробовать выкрутиться, а уже сдаешься, Элайза? К тому же — кто бы не был тот тип, что решил поиграть в самого умного сейчас — я буду всегда умнее. А потому бояться мне попросту нечего. Главное улыбку поувереннее нацепить, а подбородок повыше задрать — для пущего вида, ведь уверенность в такие моменты сбивает с толку. Лишь дилетанты начинают нервничать, когда их обвиняют.

— Прошу прощения? — язвительно отвечаю и начинаю оборачиваться, вставая в стойку, поставив одну руку на свой бок, а другой удерживая сумку, где находится награбленное, по сути — прямое доказательство вины. Но кому об этом знать? Ровнее спинку, Элайза. И все будет хорошо.

— Ты стянула часы с руки того пьяного парня. Разве я не прав? — ухмыляется тот, складывая руки на груди. Ведет себя так, словно он самый правый человек мира. Да как бы не так! Я сразу же узнала в нем того парня, что грустно пил за стойкой один шот за другим. И все еще готова удивляться тому, что он забыл в подобном заведении. Только при свете ламп в коридоре я увидела, что это мужчина в возрасте. Красивая седина сверкала на некоторых его темных прядях, а мешки под глазами говорили о частых бессонных ночах, а может и о постоянном пьянстве. Но, присмотревшись, понимаю, что это вполне может быть все разом — болезненно уставший вид, словно он таскает мешки на себе круглые сутки. Что еще раз подтверждает мою теорию о том, что ему дорога в старческий бар, а не модный клуб. Даже жалко его стало в этот момент. Но! Расслабляться нельзя. На меня давят. И как бы он не был сейчас прав — я должна отрицать. Не думаю, что он в особо ясном состоянии сейчас, чтобы угрожать мне и звать полицию. Да и вообще — зачем ему это все?… Вот серьезно. Неужели он весь из себя альтруист? Думает, спасает того парня, раз решил поймать меня? Этот мальчик даже не вспомнит о своих часах, а я смогу спокойно жить большой промежуток времени на эти деньги. Так бы и ударила этого придурка, которого уже заранее начинаю ненавидеть. Надеюсь, мы разойдемся быстро, потому что в будущем мне совсем не хотелось бы видеть его кислую рожу.

— Понятия не имею, о чем идет речь. — говорю я, чуть вскидывая плечи и искажая губы. Спасибо образу жизни, что научил меня так превосходно врать. Иначе давно бы все прогорело. Как и я.

— Не прикидывайся дурой. У меня сейчас нет времени на дешевых воровок. — говорит он, закатывая глаза, и достает что-то из заднего кармана джинс. Я все еще стойко держала свою позицию. Ни один мускул не дрогнул.

Но, мои глаза округлились, когда я увидела в его руках… чертовы наручники! А вот сейчас дело начинает накаляться, что значит — пора сматывать удочки. Бежать — было бы хорошим планом, только вот это сразу выдаст мою вину. А значит — не вариант. Стою дальше на своем, вдруг он просто какой-то любитель фетишей. Нравится ему на девушек наручники надевать. Быстро меняю выражение лица на более-менее спокойное. Держись, только держись!

— Любишь пошалить? Так это не ко мне. — с издевкой сообщаю ему свои мысли, быстро складывая руки на груди, проявляя всю свою неприязнь к данному типу. Так бы и сделала что-то незаконное с ним, нарушая все его права. Но это лишь мои мерзкие мысли, потому что снаружи я остаюсь нерушимой скалой.

Он лишь снова закатил глаза. Я бы поступила также, но он слишком быстро оказался напротив, хватая меня за руку, отчего пришлось вскрикнуть. Это было безумно грубо и даже больно. Хотелось бы вырваться, но этот урод оказался сильнее, чем можно было подумать. Заломив одну мою руку, не давая даже шанса на то, чтобы вырваться, он быстро сцепил ее наручником, а потом, подцепив вторую ладонь, снова заставляя меня вскикнуть от боли, а еще выронить сумочку, которую я так крепко удерживала до этого, полностью закрепил руки за спиной. Вот влипла — так влипла.