Ненавижу и люблю

– Спасибо, что позволили разделить с вами радость победы! За вас!

И, не думая больше, опрокинула в себя спирт.

– Не дыши! – прорвалось сквозь вату, которой тут же наполнились мои уши, и я машинально вздохнула. Дыхание перехватило, по горлу будто прокатилась обжигающая лава, а из глаз брызнули слёзы.

– Воды! – только и смогла я прохрипеть, размахивая руками. Схватила первый попавшийся стакан и залпом выпила.

– Не пейте, Алина Александровна! – Крик Дениса замер в воздухе, пока толпа обалдело смотрела на меня. Вдруг кто-то хлопнул, потом ещё раз, и вскоре зал содрогался от бурных аплодисментов. В голове приятно загудело, и я счастливо улыбнулась.

– За Алину Александровну! – крикнула Лена, в руке у которой появился невесть откуда взявшийся стаканчик. – За лучшего директора!

– Денис Аркадьевич, вы не принесёте ещё воды? – Я повернулась к нему, встречаясь глазами. Казалось, он не шевелился и не дышал всё это время. – Денис Аркадьевич?

– Не думал, что вы это сделаете, Алина Александровна, – проговорил наконец он, несмело улыбнувшись.

– Зовите меня Алина, – великодушно махнула я рукой, отворачиваясь. Меня окружили сотрудники, предлагая выпить за победу, за процветание компании, за то, что наконец пришла весна и за дождь, что уже закончился.

Следующее, что я помню – мутные потоки воды, сбегающие по стеклу автомобиля. И Дениса, дающего какие-то указания Тимуру. В следующий раз сознание включилось, когда шофер, осторожно придерживая меня за талию, открывал дверь в квартиру и включал свет.

– Вас донести до постели, Алина Александровна? – участливо спросил он, всем своим видом показывая, что не произошло ничего сверхъестественного.

– Спасибо, Тимур, было бы чудесно, – пробормотала я, с благодарностью обхватывая его шею.

Он осторожно подхватил меня под колени, и я тут же провалилась в сон.

Пятая глава

– Алина Александровна! Алина Александровна , просыпайтесь!

Кто-то настойчиво тряс меня за плечо, и я с трудом разлепила глаза, вглядываясь в смутный силуэт перед кроватью. Огромные испуганные глаза замерли в непосредственной близости от лица, от неожиданности я дёрнулась в сторону, тут же хватаясь за голову. Боже! За что?!

– Ирма, который час? – спросила я хрипло, глядя на экономку, которая обычно приходила в полшестого, чтобы приготовить завтрак.

– Шесть, Алина Александровна, – сочувствующе посмотрела на меня она. – Принести вам аспирин?

– Да, было бы замечательно, – просипела я, с трудом отрывая голову от подушки. Кто вчера заставлял меня столько пить? Как я могла забыть про встречи, назначенные на утро? Как теперь вообще в глаза людям смотреть? Тяжело приподнявшись на подушках, я с благодарностью приняла стакан, наблюдая за тем, как с шипением растворяются в воде таблетки.

Моё последнее похмелье было… никогда. Я никогда в жизни не позволяла себе напиваться до бесчувственного состояния, всегда контролируя себя и останавливаясь у грани, после которой начиналось скотское состояние. Кажется, вчера я эту грань не просто переступила – пролетела через неё, не заметив. В голове смутно мелькали обрывки вчерашнего праздника. Пробирки со спиртом… одобрительные крики сотрудников… задушевный разговор с Леной… Что я ей наговорила? Жаловалась на судьбу и на мужа? Кажется. Господи… Последнее, что я помнила – как Лазурин аккуратно пытался усадить меня в машину. Позор.

Холодный душ не принёс облегчения, зато окончательно уверил в том, что пить мне нельзя. Что скажет Рома?! При мысли о муже прошиб ледяной пот. Как он отнёсся к моему появлению домой? Видел вообще, в каком состоянии приехала?

Осторожно присев на край стула, я потянулась к апельсиновому соку, раздумывая, как осторожнее спросить у экономки, где Рома. Но она, как назло, убирала в комнатах, а бродить за ней по квартире, расспрашивая о муже, было бы слишком глупо. Тяжело вздохнув, я побрела в спальню приводить себя в порядок.

В лифте пришлось прятать глаза от слишком понимающего взгляда соседа с верхнего этажа. Швейцар на выходе распахнул двери, приветливо поздоровался и вдруг склонился к моему уху, прошептав:

– Алина Александровна, хотите жвачку?

Покраснев, я кивнула, благодарно принимая белую пластинку. День обещал быть крайне интересным. И неимоверно длинным. Это я поняла, когда подъехала к зданию фондовой биржи, всю дорогу мечтая только об одном – вернуться домой и упасть в кровать. У входа уже стояла небольшая группа журналистов и… Лазурин? Он-то что здесь забыл?

– Алина! – широко улыбнулся он, спускаясь к дверям машины и предлагая руку. Не слишком ли фамильярно? Кажется, в моих глазах он прочёл невысказанный вопрос и, смутившись, отдёрнул руку, кашлянув.

– Алина Александровна, здравствуйте.

Слабо улыбнувшись, я величественно вышла из автомобиля, чувствуя, как с каждым шагом в виски стучится боль.

– Простите за вчерашний вечер, – еле слышно выговорил Лазурин, пока мы поднимались к входу. – Не стоило настаивать на соблюдении всех традиций.