Ненавижу игрушки

– Плохой сон, – я убираю с плеча его руку, достаю фляжку, чтобы выпить воды, – Просто плохой сон.

Мне не хочется рассказывать Андрею о том, что приснилось, хотя он и смотрит на меня выжидающе.

– Давай поспим еще немного, до рассвета есть время, – обнимаю его, увлекая обратно на постель из хвойных веток.

Мы лежим рядом, уставившись на звезды. По небосклону, пересекая его с востока на запад, быстро движется мерцающая звездочка. Один из спутников, оставшихся со времен освоения? Или космический корабль? Чей?

Я закрываю глаза, снова засыпаю.

Андрей очень уклончиво рассказывает мне о том, что представляет собой цель нашего путешествия. Вроде как там опорный пункт, скрытый от посторонних глаз, где живут еще несколько человек из сопротивления. Где он находится, что это за люди и чем они там занимаются – Андрей не говорит. Он подозревает, что в городе узнали о монастыре от одного из схваченных связных и теперь боится, что то же самое может случиться с любым из нас. Чего не знаешь, того не выдашь.

Сегодня опять пасмурная погода, прохладно. Мы уже два часа идем вдоль русла бурной реки, выискивая место для переправы. Ужасно не хочется лезть в воду, но перебраться на другой берег, перескакивая с камня на камень, вряд ли удастся. В конце концов останавливаемся напротив излучины, где русло совершает поворот, сильно сужаясь. Поток здесь сильнее, но и больших валунов, на которые можно забраться, уцепиться за них, если будет надобность, гораздо больше. Расстояние тоже имеет значение – чем ближе другой берег, тем лучше.

Он обвязывается веревкой, другой конец отдает мне.

– Сама завяжешь? Или помочь?

– Справлюсь.

Это не бахвальство, не глупое упрямство, я на самом деле могу завязать надежный узел – детство на ферме не прошло даром.

– Ты это делал раньше? Переправлялся с кем-нибудь через такую реку?

– Пару раз.

“Что ж, пару раз – лучше, чем ничего”.

Первый шаг в ледяную воду и ботинок полностью скрывается в бурлящем потоке. Перехватывает дыхание, хочется рвануть назад, но поздно – Андрей тащит меня за собой. Дно под ногами проваливается все глубже и глубже, заставляет погружаться сначала по колено, потом по пояс. Быстрая река норовит опрокинуть, утащить вниз по течению.

– Крепче держись! – Андрей оборачивается, смотрит на меня с тревогой, но я, хоть и упираюсь в каменистое дно из последних сил, не подаю виду.

Волна перехлестывает, окатывает с головой. Дошли почти до середины, а оставшийся путь все еще кажется нескончаемым! Чувствую, как подошвы скользят по булыжникам, облизанным водой за десятки, сотни, может быть тысячи лет. Доходим до огромного валуна, к которому можно прислониться спиной, передохнуть. Но долго стоять нельзя, вода пробирает холодом до костей. Нужно двигаться дальше!

Андрей делает шаг и тут же проваливается, скрываясь в пенных бурунах с головой – наверное, сразу за камнем была донная яма. Его подхватывает потоком, несет прочь, не давая опомниться, и лишь веревка, моментально натянувшаяся как струна, останавливает. Меня прижимает к валуну. Понимаю, что может утащить следом, но упираюсь, хватаю веревку и начинаю тянуть к себе.

– Отвяжись! И тебя затянет, дура! – его голос едва слышен из-за шума воды.

Скрипнув зубами, продолжаю тащить. Медленно, переложив усилие на левую руку, правой едва помогая. Андрей хватается за каменный выступ. Еще мгновение и он, тяжело дыша, выбирается из объятий стремнины, прижимается спиной к камню.

Река по-прежнему шумит вокруг, набегая волнами. Конечности ломит от холода и я уже желаю, чтобы чип снова отключил болевую реакцию. Нужно идти. Все равно нужно! Прямо сейчас, не медля ни секунды! Поворачиваюсь к Андрею. Он молчит – сам все понимает. Кивнув головой, снова делает шаг, теперь чуть в сторону, осторожно ощупывая дно ногой.

Метр за метром, с короткими передышками, мы все-таки выбираемся на другой берег. Я падаю почти сразу, валюсь прямо на камни. Андрей проходит чуть дальше, опускается на колени, отплевываясь, откашливая попавшую в легкие воду. Сбрасывает с плеч рюкзак. Хорошо ему, я свою ношу скинуть не могу. Вся одежда на нас промокла до нитки, ее надо немедленно снимать и просушивать, но мы несколько минут не двигаемся, пытаясь прийти в себя.

– Вот и помылись… – он улыбается своей фирменной улыбкой.

Я смеюсь, хотя смех больше похож на кашель. Крою своего приятеля отборными ругательствами, потом встаю, неуверенной походкой подхожу ближе. Он тоже поднимается, обнимает.

Огонь разводим подальше в лесу, где нет холодного ветра. Неприятно сидеть совсем без одежды, когда вокруг ни стен, ни укрытия, одни деревья. Человеку вообще претит чувство незащищенности. Но это лишь ощущение, которое можно игнорировать. Главное, рядом тот, кто готов прийти на выручку, да еще у каждого свой помощник с патронами в магазинах.

– Как началась война? – прижимаюсь к напарнику боком, чтобы было теплее, – Я имею в виду не здесь, на Расцветающей, а там, в космосе. Ты знаешь?

Андрей почему-то хмурится, словно ему неприятна эта тема.

– Менсо, – медленно произносит он, – Изначально это была война между людьми и менсо.