Ненавижу любя (СИ)

Закончить ей не дали. Василину самым бессовестным образом оттащили подальше от ювелирного и прижали к краю стеклянной витрины какого-то бутика.

- Ты что творишь?! - разом воскликнули оба.

- Так, значит, я на тебя постоянно ору и поднимаю руку? – почти прорычал он.

Василина видела по глазам – она его наконец-то довела до точки кипения. Казалось, еще немного – и Кир взорвется. На секунду ей показалось, что он прибьет ее сейчас и здесь – таким бешенством сверкал его взгляд. Но мгновенье – и ее страх исчез. Не прибьет, даже руки на нее не поднимет – при всех недостатках, это было совсем не в характере противника. Но вот выплеснуть все он может прямо сейчас и здесь, послать ее куда подальше и больше никогда ее жизни не появляться, чтобы, не дай бог, не попасть на срок.

Девушка и сама понимала, что произошедшая за последний час сцена выглядела идиотской, нереальной, будто выдранной из какого-то дешевого фильма. Но Лина ничего не могла с собой поделать – желание отомстить, напакостить впервые за долгое время стало сильнее доводов разума. Она вела себя глупо, абсолютно неадекватно, но ей было все равно – этих людей она видела первый и последний (хоть бы так оно и было!) раз в своей жизни. Завершающие реплики точно были лишними, но Кирилл сам виноват – если бы он молча пострадал, она покапризничала для вида и успокоилась бы. Наверное. В любом случае, Василина этого не планировала, просто хотела немного побесить долгим выбором по его стандартам. Она точно знала, что объемные золотые цацки Инге не понравятся. Было обидно и за подругу, которой приписывали столь дурацкий вкус, и за саму себя, что ее проучили в машине таким простым, как мир, способом, и она повелась. А Василина всего лишь хотела, чтобы Лаврецкий свалил из ее жизни как можно быстрее и безболезненнее. Так Кир снова стал крайним.

- Так, значит, я беременна? – в тон ему ответила Василина. – И от кого же, позвольте уточнить? От тебя? От Вадима? Или, может, от Матвея?

- А Матвей-то здесь при чем? – насторожился Кирилл. – Давай-ка подробнее.

- Хотя, что это я? – пропустила его вопрос мимо ушей Лина. – Конечно же, от тебя. И срок, наверное, неделя? С момента той чудесной ночи, которую ты все никак не можешь забыть?

- Василина! При чем здесь Матвей? – не унимался Лаврецкий. В данный момент его упорство было продиктовано не столько чувством собственности или ревностью, сколько желанием сменить тему и не слышать ничего о той ночи.

- Да ни при чем! И ты ни при чем! И вообще никто ни при чем! Святой дух наследил! – раздраженно бросила Мирославцева, затем несколько раз резко выдохнула. У наблюдавшего за ней Кирилла гнев тоже начал спадать на нет.

- Успокоилась? – скривился он. – Легче стало? Или так и продолжим друг на друга орать?

- Ты сам нарываешься, - тихо сказала Лина.

- Вот в данную минуту лучше промолчи, сойдешь за умную женщину, - ехидно заметил Кирилл. – После того, что ты устроила в ювелирном, тебе долго придется восстанавливать это звание в моих глазах.

- Думаю, я обойдусь без сего почетного статуса, - буркнула Лина, еще раз вздохнула и добавила. – Ты меня разозлил. И еще я не хотела, чтобы Инга получила от любимого брата подарок, который она бы в жизни не надела. Она носит только серебро. Но ты уперся как баран с этим золотом и ничего не хотел слушать. Извини, - последнее слово она выдавила с трудом.

- У тебя довольно оригинальный способ доказывать свою правоту, - ухмыльнулся Кирилл. – Ладно, принимается.

Василина даже дар речи потеряла от его наглости.

- Что? – заметил ее глаза возмущенной рыбы он.

- И это все, что ты можешь сказать?

- Ну, а что еще-то? – удивился Лаврецкий. – Я за собой никакой вины не чувствую. Это не я тут устроил представление в лучших традициях императорских театров.

На самом деле вина за ним была – он прекрасно знал, сестра носит только серебряные украшения, но ему было интересно, как поведет себя Василина – решит насолить ему выбором подарка или другим способом? Наинтересовался, блин. Теперь в этом магазине он долго не появится, спокойная и выдержанная крошка умудрилась ославить и его, и себя так, что они будут сниться бедной продавщице в кошмарах. Просто удивительно, как Ваське, при ее вечной благоразумности, пришло в голову вытворить такое.

Вот только сообщать Лине о своей вине он не планировал – в нем внезапно проснулся давно дремлющий инстинкт самосохранения. Поэтому он примиряюще произнес:

- Расслабься, солнце, мы квиты! – даже поднял руки вверх, чтобы показать серьезность намерений мирового соглашения. – Идем выбирать подарок? Только давай без выкрутасов, мы уже достаточно шокировали публику, - и протянул ей руку.