Ненавижу магов (СИ)

Поворачивается ко мне лицом, в слабом свете лампы в дальнем углу и камина за ее спиной, кажется, что ее волосы горят, а в глазах искорки. Понимаю, что она, скорее всего, сейчас расплачется, но не могу даже пошевелиться, все так же сижу на краю пыльной кровати и не могу оторвать от нее взгляда. Не плачет, спокойно подходит и помогает мне снять куртку, о которой я слегка забыл. Мы молчим, потому что у каждого свои мысли по поводу происходящего. Вешает наши куртки на вешалку в углу, снимает обувь и оставляет ее там же. Я и не заметил лежащего на полу вязаного ковра, почему-то мне кажется, что она его связала, чтобы не ходить вот так босиком по холодному. Меняет бельё на кровати, но вместо того чтобы наконец лечь и отдохнуть, мы садимся ужинать. Едим прямо из банок какое-то мясо с кашей, явно домашнего приготовления, в полной тишине, сидя рядом. Ещё не поздно, но решаю, что жене нужно отдохнуть. Доев поднимаюсь, чтобы уйти на другую кровать, но она не пускает. Сжимает мою руку, а затем, обойдя, заставляет сесть на кровать. Медленно и как-то нерешительно проводит по моей руке к плечу, слегка сжимает, используя как опору, когда забирается ко мне на колени, совсем как утром. Как-то совсем не этого я ожидал от нее, после такой сложной встречи с ее родственниками. Она целый день меня удивляет, вот только не все ее сюрпризы сегодня мне понравились, взять хотя бы вторую надпись Брачной Метки. Если она знала о второй надписи, значит, у меня тоже такая есть. Спрашивается: что в таком случае увидела она? Что там написано?

Ее руки слегка дрожат, когда расстегивает пуговицы на моей рубашке, словно она нарочно тянет время. Ее дыхание над ухом сбивает с мыслей, и во мне возникает почти болезненное желание ее касаться. Прижимаюсь к ее плечу лбом, как и утром, помню ее вчерашние слова, но удержаться невозможно. Она будто стакан воды для путника в пустыне после долгих дней жажды. Я поступаю жестоко, использую ее, но моя совесть молчит, Пенелопа поступает со мной так же. Сжимаю ее шею сзади, прохожусь поцелуями от плеча к шее и обратно. Она слегка надавливает на мои плечи, заставляя лечь на кровать, и прижимается сверху.

– Подыграй, – шепчет на ухо в промежутках между легкими поцелуями в шею, и лишь тогда я понимаю, что она на самом деле меня не хочет, и это инсценировка, спектакль.

И для кого же мы играем пылких новобрачных? Слегка поворачиваю голову и с трудом различаю во тьме крысу, но не простую, а находящуюся под чужим контролем. И такие способности есть у ее родственниц? Эта мысль мелькнула в моем сознании лишь мимоходом, больше бесит, что я всерьез принял поведение жены, что не удивительно после того, что происходило утром. Я уже вошел в нее, когда моя дьявольская помощница решила все испортить. Кто же знал, что Катрина сможет так быстро сюда добраться? Мне, конечно, интересно узнать, как она это сделала, но не настолько, чтобы у нее спрашивать. Нет, Катрина, конечно, стучалась и довольно долго, я даже чувствовал через дверь ее голод, но разве нельзя было час… или два… короче, подождать?! Все равно же приехали в деревню только к ночи, не особо выиграв время.

Для той, что любит меня, Пенелопа слишком часто борется с собственными чувствами. Хотя откуда мне знать, может на самом деле это нормально? Когда я был ещё подростком, я тоже влюбился и творил странные и непонятные для меня сейчас вещи. До сих пор не понимаю, что за чувства вызвали у меня ее слова. Почему вместо того чтобы оттолкнуть, понимая, что своим проклятием никогда не чувствовал от нее любви, мне захотелось наоборот стать ближе. Почему я ей поверил, прекрасно зная, что она лжет. Судя по тому, что произошло сегодня днем, да и вечером – это к лучшему, она теперь на моей стороне. Вот только мне не нравится то, что я не чувствую ее желания сейчас. Вообще ничего не чувствую от нее, ее мысли где-то далеко, пока губы целуют меня, а тело так интимно приживается ко мне.

Нет уж, так дело не пойдет, ни в каком спектакле я участвовать не собираюсь. Подминаю ее под себя, оказываясь сверху целую по-настоящему, как целый день хотелось. Она замирает, и я позволяю себе сжать ее в объятиях, почувствовать какая она мягкая, горячая и чертовски соблазнительная.

– Вальтер, что ты, – она выдыхает мне в губы, но не успевает ответить, я закрываю ее рот новым поцелуем.

Вот так лучше, чувствую ее смущение и желание, хочет меня. Пытаюсь снять рубашку, а то слегка мешает, как и вся остальная одежда, но Пенелопа не дает, сжимает ее у меня на груди.

– Нельзя, – пытается сказать, но мой язык в ее рту не дает.