Ненавижу магов (СИ)

– То, что ты заслужил, – шепчет мне в губы, и я осознаю, что ещё немного и просто-напросто упаду. Попытался было заклятия шептать, но это не помогало, я не знаю, что она сделала, но это явно не магия. От мысли, что она опять скроется, убежит, налетает паника, я не могу ее отпустить. Я почти уверен, эта сонливость не опасна для жизни, бродяжка тоже не может навредить мне.

– Ты никуда не уйдешь, ведьма! – накладываю на нее чары, вбивая в них столько силы, чтобы она не смогла сдвинуться с места, даже когда я отключусь. Обнимаю ее так крепко, как могу, чтобы никто не смог нас разделить, и проваливаюсь во тьму.

***

Все знают кто такие ведьмы. Ими пугают детей так же, как и некромантами, в сказках они всегда самые хитрые и злые героини. Соблазняют королей, захватывают трон и жаждут только одного – власти над всеми. Это женщины необыкновенной красоты, однако, красота их ненастоящая, всего лишь результат жутких настоек, в которых ведьмы разбираются в разы лучше, чем зельевары. Им ничего не стоит своей силой покорить мужчину или подчинить себе небольшую армию. Почему я выбрал такое сравнение для оборванки, для моей жены? Так я оправдывал собственную глупость или телесную тягу к ней!

Из сна без сновидений я вырвался резко и как-то легко. Просто почувствовал свой родовой огонь, он питал меня силами, помогал проснуться. Первое, что я осознал, это чувства оборванки: она была напугана. А ещё я чувствовал, как она обеими руками удерживает мое все еще слабое тело.

– А ну, руки убрал! – зло кричит моя женушка. Но в этот раз не мне… Мысли, что ее там кто-то трогает, пока я тут изображаю тюфяк, хватило, чтобы взбеситься. В тот же миг я ощутил родовой огонь, он был моим, но исходил от рук оборванки. Значит и родовой огонь ей так же подвластен, но как она смогла скрыть его от меня? Как умудрилась контролировать то, что не поддается контролю?

Услышал голос Катрины и чуть не выдал себя. Что здесь забыла моя помощница и почему зовет мою оборванку госпожой? Она узнала, что мы женаты? Беспокойство за эту неблагодарную особу переросло в злость, с такой женой и умереть не долго. О чём она думает, когда садится к ней в машину? Ее совсем не пугает Катрина? От нее иногда взрослые военные в ужас впадают. Или, может, оборванка как-то связана с Трутом? Они везут меня к нему, чтобы тот лично убил меня?

Пока оборванка затаскивала меня в машину, треснула добрых три раза головой об дверь, и совершенно точно сделала это специально! Я прекрасно чувствовал ее злость и злорадство в момент каждого удара. Меня затащили на заднее сидение, как мешок с мясом. Слегка приоткрыл глаза, стараясь быть незамеченным. Снова меня подняли и на этот раз голову положили на что-то мягкое, вероятно, на колени оборванки. Она точно думает обо мне, буквально осязаю весь спектр её эмоций, в основном, правда, злится. Интересно, почему? Потому, что я стал сопротивляться? Или из-за того, что нашел ее? Я хочу знать, что ею движет, но все равно не могу ее раскусить.

Оборванка улыбается, поглаживает меня по волосам, поправляет их. Со стороны это, наверное, смотрится мило, вот только я явно ощущаю ее злорадство. Она просто прикрывает шишак, который на лбу мне оставила, уверен. Катрина говорит странную глупость, и оборванка смотрит на меня странно, как будто от меня зависит ее жизнь. Эта вечно голодная зараза выбрала странный способ сделать приятно моей бродяжке. Думает, что оборванка влюблена в меня? Или добивается ее расположения? Смешно, честное слово, смешно! Женщины тихо переговариваются, я замечаю вспышку ярости, почти чувствую, как ее руки горят в момент, когда разговор заходит о девице, сломавшей машину. К злости добавляется другое чувство, и я не сразу понимаю, что это ревность. Ее я не испытывал очень давно, слишком много она забрала моей жизни, почти разрушила ее, хотя бы потому, что ревность к Миле была обоснованной. Но почему же она испытывает ее сейчас? Не удержался и приоткрыл глаза чуть шире и явно не вовремя. Пришлось зажмуриться, но было уже поздно, ее страх ударил в нос. Она боится, что я проснусь? И правильно делает, когда мне надоест подслушивать, лично выпорю ее аппетитную задницу.

Мы приехали в мой особняк, что меня порадовало, в отличие от сестры и дворецкого. Началась потасовка, в которой я не собирался участвовать, притворившись спящим, до того момента, как эта ходячая язва, Серафима, не ударила меня в живот. Да, все же академия – не самое суровое для нее наказание. Удар у нее неслабый, тяжело дышу от злости, положив голову на плечо оборванки.

– В пах ему ударьте, он заслужил это, правда, – говорит вдруг оборванка, обращаясь к Серафиме.

Я? ЗАСЛУЖИЛ?!