Ненавижу школу

Я человек далеко неравнодушный и достаточно творческий в своей работе, кто меня знает, называют энтузиастом (я засыпаю с уроками и просыпаюсь с уроками, а иногда и посреди ночи думаю об уроках, и мои домочадцы тоже иногда подключаются, потому что я и их вовлекаю в обсуждения и планы того, как хотелось бы лучше, как и что привлечь бы к делу или поменять и т.д., моя работа для меня настоящее увлечение, подготовку к занятиям, чтение педагогической литературы я предпочитаю любому хобби). Так вот, в наших школах ТАКИЕ НЕ НУЖНЫ! И один против этой системы не попрешь: ни один человек, ни один учитель не поддержал меня, не заступился, когда начались репрессии по отношению ко мне. Несколько дней, пока они не добились от меня заявления «по собственному желанию», на каждой перемене меня вызывали в кабинет к директору, где она сначала стала унижать меня в присутствии другого учителя, а потом вместе со своими замами она обрабатывала меня как в КГБ, настаивала на каком-то дополнительном соглашении со мной, с подписью под пунктами дополнительных обязанностей по этике неразглашения информации внутреннего пользования, и способной дискредитировать…, и чего-то там ещё. Потом были угрозы отобрать кабинет, несмотря на то, что мы с моими учениками там уже несколько замечательных огромных стендов оформили (вечерами и своими выходными днями вручную с такой любовью я изготавливала необходимые наглядные пособия: рисовала, вырезала, чертила, раскрашивала, клеила аппликации, фотографии), чего в других классах и в помине не было! Так вот, никто не заступился: все боятся за свое мягкое место, «моя хата с краю». Часть уроков директор просто запретила мне вести. Родители в недоумении, говорят мне, что их детям очень нравились занятия со мной. Но директор отдала эти уроки одной из своих шестёрок-стукачек, которая начала переезжать в мой кабинет, не успела я ещё оттуда свои вещи забрать. Вместе с несколькими родителями мы говорили директору, что детям нравятся мои занятия, они с удовольствием работают на моих уроках, стараются, и, главное, у многих из них стали заметны результаты (даже у самых неуспевающих), на что, вежливо выслушав родителей, и когда мы с ней остались один на один, я получила ответ: «Мне это неинтересно, меня волнует только то, чтобы вы сама меня устраивали: помалкивали и на цыпочках ходили, как другие мои учителя, и пол мыли вместо технички, как все, а не возникали тут!» Да, чуть не забыла, она действительно хотела заставить меня бесплатно работать уборщицей — регулярно убирать кабинет. А когда я стала отказываться (всё же помыв его в течение двух месяцев), тогда-то она и пригрозила, что отберёт кабинет. К слову, сестра директора тоже работала в этой школе учителем, так в её кабинете регулярно убирала уборщица, полы в буквальном смысле до

блеска намывала и всё остальное.

Кстати, во всех школах, в которых я работала, обязательно работали родственники или директора, или завуча. И отношение к обычному учителю и учителю–сестре директора, или учителю–дочке завуча отличается как небо от земли. И это сегодня в государственных школах тоже норма. Клановость и кумовство цветёт буйным цветом. А объяснение этому так прозаично, как и само это явление, ни для кого не зазорное в нашем сегодняшнем государстве. Свои люди помогают удерживать власть, избавляться от неугодных и тихонько пилить себе в семейный карман бюджетные и спонсорские бабульки (этот сленг выражает моё презрение ко всему этому безобразию, повсеместному, бесстыжему и никем не попираемому). Семья — залог процветания, семья — наше всё! Сицилия отдыхает, это просто скромная первоклашка в углу за плохое поведение, в отличие от нашей родной, российской Сицилии прямо у всех на глазах! Это то, что во всём мире называется мафией, а у нас тихо и скромно — «семейным подрядом». Это у нас «педагогическая династия»! О, как! Со своими негласными, но чётко исполняющимися законами, со своими чётко регламентированными исполнителями, докладчиками, провокаторами нужных руководству (семье) ситуаций, специалистами по слухам и др., чья цель — своё местечко в касте приближённых к директору, она же привилегированная и регулярно поощряемая часть педсостава. Есть, конечно, и другие, кому всё-таки подобный образ поведения не может быть компенсирован подачками с барского стола, но не более, ведь это женщины, многим из которых уже далеко за тридцать, и далеко не все живут с мужем-добытчиком, и одни тянут семью, детей, и надо понимать, что значит для них остаться без этой работы.

— Вот у вас, на Земле, как вы определяете, кто перед кем сколько должен присесть?

— Ну, это на глаз.

— Дикари! Если у меня немножко КЦ есть, я имею право носить жёлтые штаны. И передо мной пацак должен не один, а два раза приседать. Если у меня много КЦ есть, я имею право носить малиновые штаны, и передо мной и пацак должен два раза приседать, и чатланин ку делать; и эцилопп меня не имеет права бить по ночам, никогда!

— …а ты, пацак, надень цак и сиди в пепелаце.