Ненавижу Волкова! (СИ)

Маша испуганно ахает, пытается меня удержать. Но куда там! Я уже не слушаю — почти бегу по коридорам, путаясь в полах пальто. Сердце колотится где-то в горле, мысли скачут как бешеные. Только бы успеть, только бы застать его живым!

Влетаю в приемную, на ходу выуживая из сумки ключи от машины. И, словно специально подгадав, нос к носу сталкиваюсь с Максом. Он мрачнее тучи, брови сведены к переносице. Сверлит меня колючим, непроницаемым взглядом.

— Ника, ты куда собралась? — холодно интересуется, скрестив руки на груди. — Тебе Маша не передала, что я жду тебя у себя? Нам надо серьезно поговорить.

Задыхаюсь от гнева и обиды. Да он издевается, что ли?! У него брат чуть ли не при смерти, а он играет в непонятки и качает права? Ни капли сочувствия, ни намека на волнение. Как будто речь о чужом, постороннем человеке!

— Максим Игоревич, при всем уважении — идите к черту! — выплевываю ему в лицо, сверкнув глазами. Обхожу застывшего от изумления Волкова и почти бегом кидаюсь к лифтам. — Ваш брат в реанимации, а вы тут политесы разводите. Никакие разговоры сейчас неуместны, увольте. Я еду к Леше, и точка!

— Ника, постой! — кричит он мне вслед, но я уже не слушаю. Захлопываю дверцу лифта прямо у него перед носом и остервенело давлю на кнопку первого этажа. Все, с меня хватит! Дальнейшее промедление просто недопустимо.

Через пять минут я уже мчусь по городу, лавируя в потоке машин. Несусь на красный, подрезаю, игнорирую гудки возмущенных водителей. Плевать на правила, плевать на безопасность! Сейчас меня волнует лишь одно — скорее добраться до больницы, увидеть Алекса. Убедиться, что он жив, в сознании.

И будь что будет! Об остальном подумаю позже. И с Максом объяснюсь как-нибудь потом, на свежую голову. Сейчас мне не до его закидонов и фокусов. Есть вещи поважнее амбиций начальства и запутанных чувств к бывшему.

Господи, лишь бы успеть! Лишь бы не опоздать, лишь бы застать Лешку живым. Я ведь люблю его, правда люблю! Несмотря ни на что. И если с ним что-то случится, просто не переживу. Умру на месте от горя и чувства вины.

19

Минут через двадцать лихорадочной гонки по городу я влетаю в больничный холл, спрашивая дорогу к реанимации. Дежурная медсестра, окинув меня недоуменным взглядом, нехотя бросает:

— Третий этаж, налево по коридору.

Не тратя время на благодарности, устремляюсь к лифтам. Сердце колотится как сумасшедшее, в висках стучит. Страх и волнение за Лешу смешиваются с обидой и разочарованием в Максе. Ну как он мог, а? Неужели работа для него важнее родного брата?

Двери лифта распахиваются, и я пулей вылетаю в стерильно-белый коридор. Несусь по указателям, чуть не сбивая с ног медперсонал и редких посетителей. Плевать, кто и что подумает! Сейчас меня волнует лишь одно — скорее добраться до Алекса.

Перед дверями реанимации тормозю как вкопанная. В широкое окошко вижу ряд одинаковых коек, опутанных проводами и трубками. Возле одной из них суетятся врачи в зеленых халатах и масках. Сердце екает и проваливается в пятки. Неужели это Лешка?! Господи, только бы с ним все было в порядке!

Беспомощно озираюсь по сторонам, пытаясь найти хоть кого-нибудь из персонала. Наконец, замечаю усталую медсестру, читающую какие-то бумаги на стойке регистрации.

— Простите, — сбивчиво лепечу, подлетая к ней. От волнения начинаю заикаться. — М-мне нужен Алексей Волков, он попал к вам с автоаварией. Скажите, как он? Что с ним? Он… Он жив?

Медсестра смеряет меня хмурым, оценивающим взглядом. Цокает языком и качает головой:

— А вы ему кто? Родственница? Что-то не припоминаю вас в списках contactных лиц.

Судорожно сглатываю, лихорадочно соображая, что сказать. Блин, ну не поверит же она, что я невеста или типа того? По мне же видно — обычная подчиненная, ни кольца, ни статуса.

— Я… Его девушка, — выдавливаю, постаравшись придать голосу как можно больше уверенности. — И коллега по работе. Очень переживаю, хочу знать, все ли с ним в порядке.

Медсестра вздыхает и устало трет переносицу. Всем своим видом демонстрирует, как я ее утомила со своими расспросами.

— Послушайте, девушка, — чеканит она, многозначительно кивая в сторону окошка. — Видите вон тех людей в зеленом? Это врачи. Они сейчас делают все возможное, чтобы спасти вашего молодого человека. У него тяжелые травмы, состояние критическое. Так что лучший способ ему помочь — не мешать персоналу работать.

У меня темнеет в глазах от пугающих намеков. Тяжелые травмы? Критическое состояние? Господи, да что же это такое! За что моему милому, доброму Леше такие страдания?

— И… И что же теперь? — растерянно моргаю, комкая в руках бахрому шарфа. — Когда я смогу его увидеть? Поговорить с ним? Мне нужно сказать ему кое-что важное…

Медсестра окидывает меня почти сочувственным взглядом. Только теперь замечаю, какая она усталая и измотанная. Наверное, тяжело вот так вот — постоянно видеть боль, кровь и смерть. И при этом утешать толпы перепуганных родственников.