Ненавижу

"Я схожу с ума! Я действительно схожу с ума. Потому что в первый раз в жизни не знаю, что мне нужно и чего я хочу. Я хочу уйти от мужа? Или хочу с ним остаться? Я хочу, чтобы он ушел к своей бывшей, или чтобы этой бывшей никогда не было? Кто знает, как я поведу себя, если он действительно уйдет. Мне всегда нужно то, что мне не принадлежит. Так было в детстве, потом в школе. Я таскала чужие игрушки, книжки, завтраки, но как только устанавливала свое право собственности, теряла к ним интерес. Сейчас у меня есть все, о чем я так долго мечтала! Но мне это не нужно. Я хочу свободы… Хочу уехать далеко, далеко и не вспоминать об этих днях.

Что вообще со мной происходит? Почему я чувствую себя выбитой из колеи? Зачем я подписала этот контракт? Господи, зачем я это сделала? Что теперь будет?

А, может, все дело в том, что я просто не могу ее убить? Потому что мне не хватает смелости? И я давлюсь ненавистью, как рвотой. Мне плохо, плохо, плохо!

Пальцы нащупали шприц в сумочке. Всего лишь один укол, и больше никаких мучений. Вот только кому доза — Алисе или Марине.

Чуть нажала на поршень. На кончике иглы появилась маслянистая капля. Как там, в книжке? Куда колоть-то? Блин, опять забыла. Все-таки Алиса права, склероз есть. Рука вновь потянулась к сумочке — уже за книжкой. Шприц упал. Вот и выбор — Алисе. Она ж не идиотка, чтобы себе грязный шприц колоть!

Занавеска в примерочной вежливо, но при этом настойчиво дернулась:

— Дама, вам что-нибудь подошло?

— Что? Ах, да, костюмы. Нет, это не мой стиль.

И вышла — держа спину. Хотя только сама знала, насколько тяжело далось.

Сегодня около дома два пожилых бомжа решали мировые проблемы. Рядом на газетке — просроченная банка шпрот и бутылка политуры. Марина мимоходом пожалела:

— Бедные, как можно пить такую гадость. Бомжи…

И в ответ получила достойное:

— Мы не бомжи, у нас стиль жизни такой.

У нее стиля нет, одна пародия.

Автореферат диссертации на соискание степени доктора культурологических наук Мазурика С.П

…На первый взгляд, стремительное появление и столь же стремительное исчезновение развлекательных передач на всех российских телеканалах носит бессистемный характер. Но это далеко не так. Развлекательные программы в первую очередь зависят от рейтинга. Они же во многом служат моделями поведения в социуме, формируя различные установки и стереотипы. Отношения телевидения и зрительской аудитории — процесс взаимообратный, долгий и сложный. Телевизионная журналистика имеет ярко выраженные интерактивные черты, предполагающие изменение отношений между редакционным коллективом и аудиторией, замену однонаправленного воздействия прессы на массы, их взаимодействие, переход от монолога журналистов к диалогу с аудиторией. Таким образом, журналист и аудитория становятся равноправными информационными партнерами.

Российское телевидение сегодня — это не что иное, как театр спровоцированной ситуации: несмотря на то, что любой проект имеет сценарий и каждому (участнику, ведущему, зрителю) отведена своя роль, развлекательные передачи создают иллюзию спонтанности, импровизации. Поэтому именно игра и все ее составляющие служат связующим звеном между ведущим и аудиторией.

Люди играют в отношения, чувства, изображают эмоции ради достижения определенных целей. Происходит своеобразная «примерка» социальных ролей, осознание себя в реальной, а не иллюзорной действительности.

В искусстве (хотя можем ли мы считать телевидение искусством?) игра, став для человека первостепенной, постепенно вытесняет другие интересы. Владимир Ворошилов сделал игру смыслом своей жизни. Его интеллектуальное детище "Что? Где? Когда?" шло на первом канале в течение четверти века, идет и теперь, и после кончины ведущего. "Телевидение, вобравшее в себя все виды искусства, телевидение, которое стоит ближе всего к самой жизни, не могло не использовать фантомы, блуждающие в головах людей. И я не хотел придумывать совершенно новую игру, а потому взял за основу уже известный образ — рулетку".

Эта игра давала и участникам, и зрителям главное — модели жизненного поведения в экстремальной ситуации, когда за одну минуту найти ответ-решение сложно, но вполне реально. Сам Ворошилов видел себя в этом документальном спектакле в пяти воплощениях — сценарист, режиссер, организатор, ведущий и телезритель: "Телезритель и режиссер — одно лицо. Да, режиссер — тот же телезритель, подключившийся к процессу игры задолго до передачи. Во-вторых, как же можно быть ведущим и не быть организатором? В-третьих, как можно быть режиссером документального спектакля, если ты не его автор?"