Неназванная

Обуреваемая этими сомнениями, Кайя закончила с готовкой и отправилась к Шаттнааре, как та и велела. Теперь она шагала по улицам Гатвина с большой осторожностью. Жестокие уроки, полученные ею здесь, дали свои плоды. Девушка внимательно осматривала всех встречных прохожих ещё издали и, если те казались подозрительными, тут же сворачивала в ближайший переулок.

Из-за этого, дорога к целительнице стала длиннее вдвое, а то и втрое. Вдобавок, плутая в окрестностях рынка, Кайя вышла к нему с другой стороны, и теперь находилась от палатки Шаттнаары шагах в трёхстах, отделённая от неё двумя рядами с битой птицей, фруктовым развалом и помостом в центре площади.

Помост, к слову, редко когда пустовал. Здесь часто выступали менестрели, артисты и сказители, музыканты и шарлатаны, именующие себя провидцами. Шаттнаара именовала их более ёмко и совершенно неприлично, но налог на выступление они платили исправно (ибо он окупался сторицей), а в вопрос достоверности их предсказаний городские власти не углублялись. Провидцы, со своей стороны, непременно старались обойтись весьма общими фразами. Чтобы каждый нашёл в них отголоски реальных событий и убедил себя в истинности предсказательского дара.

Но иногда помост занимали целые группы артистов, театральных или цирковых. В Гатвин они добирались редко, и потому каждое такое выступление, в отличие от скверных певцов местного пошиба, собирало толпы охочих до зрелищ горожан.

Вот и сейчас с помоста доносилась весёлая музыка и аханье зрителей. Кайя подошла ближе и увидела, что место для выступлений на этот раз было занято бродячим цирком.

На помосте блистательно танцевала под музыку светловолосая, совсем юная девушка, лет тринадцати. Одетая в ярко-алые, обтягивающие стройную фигурку одежды, она приковывала к себе все взгляды. Кайя тоже залюбовалась артисткой.

“Вот бы я была хотя бы вполовину такой миленькой, как она”! – подумалось ей.

Собственные рыжие волосы ей никогда особо не нравились. Глаза… ну, глаза были ничего: зелёные, большие, с длинными ресницами. Но всё дело портили веснушки! Особенно ярко они проявлялись, когда Кайя краснела от смущения или злости, но и в обычном состоянии были очень даже заметны.

Девушка из цирка между тем двигалась всё быстрее, под ускоряющийся темп музыкантов. Деревянный помост гудел и вибрировал в такт ударам пяток. Толпа зрителей снова ахнула: танцовщица начала сбрасывать с себя одежды, одну за другой.

Музыка звучала всё быстрее, всё громче, а надетого на юное тело становилось всё меньше. Наконец, грянул заключительный аккорд, и на артистке остались только две неширокие полоски ткани, на бёдрах и на груди. Озорно улыбнувшись, она убежала в цирковой шатёр, расположенный за помостом. Почти сразу туда же шагнул бородатый мужчина в красном камзоле.

Кайя прекрасно поняла, что это может значить. Она поколебалась мгновение, а затем обежала помост и, приблизившись к шатру, заглянула внутрь.

И тут же с облегчением выдохнула. По всему выходило, что мужчина не только не собирался обесчестить девушку, но вдобавок защищал её от других. А желающих хватало: чародейка увидела четырёх горожан, наперебой предлагающих цену за ночь или хотя бы пару часов с артисткой в алом. Всех перекрыл голос бородача:

– Пошли вон отсюда! Я здесь хозяин! Не про вас товар!

– Десять монет! – попытался торговаться кто-то.

– Засунь их себе в жопу! – прорычал хозяин артистки. – Проваливайте, пока я не кликнул своих молодцов.

Кайя шмыгнула от полога подальше. Мужчины, понурив головы, один за другим начали выходить из шатра. Одного Кайя узнала в лицо: это был тот самый кузнец, который давеча участвовал в кровавой расправе над двумя воришками. Остальные были ей незнакомы.

– Спасибо, мастер Тагриз, – услышала она голос светловолосой девушки в шатре.

– Ха! – уже спокойнее отозвался бородач. – За тебя мне какой-нибудь богач отвалит мешок золота! На кой мне их вшивые монеты?

Кайя помрачнела. Оказывается, хозяин цирковой труппы защищал девушку вовсе не из добрых побуждений. Просто рассчитывал продать подороже.

– Ты чего расселась?! – продолжал тем временем Тагриз. – Живо бери железки и на помост! Следующий номер твой!

– Я… Сейчас, мастер, – артистка говорила так тихо, что Кайя её почти не слышала. – Мне… минутку отдохнуть.

– Какой ещё отдых?! – взвился Тагриз. – Хочешь, чтобы народ начал расходиться?! Работай!

– Ну, секундочку, – умоляющим голосом попросила девушка. – У меня… особые дни, мне тяжело.

– Быстро, марш! – проорал хозяин цирка. – Или мне за плётку взяться?

– Не надо! – испуганно вскрикнула девушка. – Уже бегу!

Полог распахнулся, артистка вихрем промчалась мимо Кайи, едва её заметив, и взбежала на помост. Публика встретила её восторженной овацией.

Кайя, поразмыслив и набравшись духу, шагнула внутрь шатра. Хозяин цирка расселся в мягком кресле, спиной ко входу. Размахивая бокалом вина, он разговаривал сам с собой.

– Кормлю их зря! Не работают, ленивые твари! Как сонные мухи ползают… “Особые дни”, – передразнил он артистку. – Значит очень кстати, что одежда красная!

– Тагриз? – окликнула его Кайя.

Голос почти не дрожал.