Ненецкое оленеводство в XX - начале XXI века

Погода была солнечной и теплой, но дул сильный ветер. Я прошелся по окрестностям, пособирал голубику. Возвращаясь к стойбищу, увидел двух мальчиков лет семи. Одетые в малицы они соревновались в стрельбе из небольших самодельных луков. Один из них что-то почти беспрерывно говорил другому по-ненецки, а второй внимательно его слушал, изредка отвечая, и выполнял все его указания. Так играя и разговаривая, они уходили все дальше от стойбища.

Из чума вышла Нина-хада. Увидев меня, она спросила, как я устроился, и стала рассказывать о своих родственниках и об их жизни в тундре. Я расспросил ее о жителях остальных чумов.

Бригадир Молька Лапсуй со своей семьей жил в среднем чуме. А в нескольких километрах отсюда располагались еще два чума.

Это карантинная часть 10-го стада. Летом олени болеют копыткой, поэтому все большие совхозные стада разделяют на две части, чтобы легче было выявлять и лечить заболевших оленей. Сейчас Молька, Родион Яптунай и Денис Ядне были в стаде. Вме сте с пастухами карантинного стада они занимались лечением и кастрацией оленей.

Во время нашего разговора из чума вышла жена Нерчу в старой суконной ягушке. Она вынесла доску, уперла ее одним концом в землю, натянула на нее шкуру и принялась выскабливать ее железным скребком, вставленным в середину слегка изогнутой палки. Кожа, имевшая желтоватый оттенок, постепенно становилась все белее и белее.

20.00. Незаметно наступил вечер. Я подошел к чуму Яптунаев. Возле чума сидела старшая дочь Владимира Нонна, девушка двадцати лет, и при свете заходящего солнца с увлечением читала какую-то сильно потрепанную книгу.

Из чумового отверстия тянулся дымок. Зайдя внутрь, я при сел на шкуры. В чуме горела керосиновая лампа, прикрепленная к вертикальному шесту. Хозяйка возилась у костра, над которым висел большой котел, а два черных прокопченных чайника стояли прямо на углях. В котле варилось оленье мясо. Через полчаса оно было вынуто и положено в большую миску, а бульон густо заправлен мукой. Хозяйка не говоря ни слова, выдвинула на середину столик, нарезала хлеба и поставила миску с мясом. К столу, подогнув под себя ноги, подсели только мы с Владимиром и мальчики. У каждого ненца имеется свой нож. Я тоже достал свой небольшой перочинный ножик. Каждый взял себе по куску и стал есть, отрезая по маленькому кусочку.

Еще в прошлом году, в Гыде, меня поразило, как ненцы едят мясо. Они зажимают большой кусок зубами и быстрым движени ем ножа снизу вверх отрезают маленький кусочек. Так же ели баранину монголы-скотоводы в фильме Никиты Михалкова «Урга — территория любви». Я попробовал проделать то же самое, но чуть не отрезал себе кончик носа.

Пока мы управлялись с мясом, хозяйка налила нам в чайные чашки похлебку. Чай нам налили в те же чашки, предварительно протерев их насухо мхом, который здесь используют в качестве ветоши. Насытившись, мы прилегли на шкуры, а к столу на пластмассовые ящики из-под водки подсели женщины.

22.00. Настало время укладываться спать. Самые младшие, девятилетний Виктор и семилетний Алексей давно повалились на шкуры и уснули, не снимая малиц, и не дожидаясь, когда разберут постели. Мы с Владимиром вышли на улицу. Минут через десять нас позвали. Шкуры, аккуратно свернутые днем у стенок чума, были теперь расстелены. Мне показали мое место на левой стороне чума и выдали чижи (меховые чулки мехом внутрь), которые ненцы обычно надевают на ночь. Вместо одеяла мне дали женскую ягушку, сшитую из оленьих шкур. Так как у ягушки мех и с наружной и с внутренней стороны я накрылся ею, не разбирая сторон. Это увидела Нонна и сказала, что накрываться надо внутренней стороной, а внешней накрываются только покойники. Слева от меня расположился Владимир с женой, а справа — младшие мальчики. На другой стороне чума улеглись дочери и мать Владимира. Над нашими постелями опустили ситцевый полог от комаров, привязанный к шестам чума. Долго не мог уснуть на новом месте.

12 августа, пятница.

10.00. Проснулся от звуков. В костре потрескивали ветки тальника, хозяйка возилась с чайниками. Все встали. Я умылся на улице из рукомойника, привязанного проволокой к нарте. Напились чаю с хлебом и маслом. Ненцы не намазывают масла на хлеб, они подцепляют чайной ложкой маленький кусочек и отравляют его в рот. Сахар в чай не кладут, тоже едят ложкой. После чая небольшой перекур.

После завтрака хозяйка и ее дочери стали наводить порядок в чуме, а хозяин надел малицу, аккуратно подпоясал ее ремнем и вышел на улицу. Вместе с ним вышел и я. Младшие мальчишки уже давно бегали возле чумов.