Неночь

Мия стояла на возвышении, держа в руках арбалет, стреляла по беглецам и убивала каждого, кто хотел ударить их преследователей со спины. Десятью болтами спустя она достала клинки и вышла из тени статуи, находящейся в двенадцати метрах ниже, и вонзила кинжал в спину какого-то недалекого бедняги, а затем убила другого метательными ножами. Сражаясь спина к спине с Наив, она выстраивала частокол из окровавленной стали, песнь их клинков наполняла пустоту, оставленную хором Матери, и крики мертвецов эхом раскатывались по мраку, когда последний мужчина пал.

Наив пошатнулась и ахнула, хватаясь за ребра. Джессамина была вся в крови и пыталась отдышаться. Двое других Десниц – юноша по имени Пьетро, почти ровесник Мии, и мужчина постарше по имени Нерай – погибли от ударов люминатов.

– …Мия…

Девушка стояла над телом Пьетро, низко опустив голову.

Глядя в его незрячие глаза.

– …Мия, они в стойлах…

Она задержалась в тихой тьме. Пытаясь не вспоминать.

Тщетно.

– Он был всего лишь юношей, Мистер Добряк.

Покачала головой.

– Всего лишь юношей.

– …Сейчас не время скорбеть, Мия. По этому мальчишке или любому другому…

Девушка посмотрела на него, в ее глазах плескалось горе.

– …Лучше отомсти за них…

Мия медленно кивнула.

Вытерла кровь с лезвий.

И побежала дальше.

Стойла превратились в кишащее море мужчин, животных и пыли. В смрад пота, крови и дерьма. В крики центурионов, громкое бормотание встревоженных верблюдов и, прежде всего, в рев судьи Рема.

За всю жизнь Мия прятала под своим плащом лишь одного человека, но Трик был крупным, а Наив с Джессаминой – вдвое меньше него. Поэтому, оставив остальных раненых Десниц позади, трио покралось по лестнице к стойлам. Глядя на толпу, Джессамина вздохнула.

– Бездна и кровь, мы опоздали.

Люминатам уже удалось вскрыть стены горы, со стороны Пустыни Шепота проникал ослепляющий свет и задували клубы песка. Солдаты запрягли фургоны верблюдами и выводили их на предгорья снаружи; другие люминаты седлали зверей и тянули их за поводья. Большинство солдат никогда прежде не видели верблюдов, и процесс занимал больше времени, чем должен был, – посему и бушевал вышеупомянутый судья. Тем не менее до их отбытия оставалась пара минут.

Мия видела, как в главный фургон загружают семь связанных человек с мешками на головах. Даже несмотря на то, что их лица были спрятаны, она мгновенно их узнала. Духовенство, хрупкий юноша – должно быть, Тишь, – и, наконец, мужчина, связанный в кокон из веревки и цепей, которого нес один из самых крупных люминатов, которого Мия когда-либо встречала.

– Лорд Кассий, – выдохнула она.

– Черная Мать! – прошипела Джессамина. – Они убили остальных верблюдов.

Мия посмотрела на стойла и поняла, что Джессамина права; каждый зверь, который не был запряжен в фургон или оседлан солдатом, был мертв. Она тихо выругалась, всматриваясь в скалистые предгорья у основания горы.

– Наив, когда мы только прибыли сюда, в горе была какая-то магика. Недоумение и некая…

– «Рознь», – подсказала Наив.

– Да, она. Сработает ли…

– Нет, – женщина вздохнула. – Она действует лишь на тех, кто хочет войти в гору неприглашенным. Эти люди хотят выйти. «Рознь» не затронет их.

– Дерьмо! – рыкнула Мия. – Как нам их догнать?

– Просто проведи нас к фургонам с помощью своей тенистой волшбы, – сказала Джессамина.

– Они уже снаружи. Моя сила увеличивается в горе, потому что этих стен не касался солнечный свет. Но там… Вряд ли мне хватит сил, чтобы всех спрятать. А если нас увидят, то убьют, как этих ненужных верблюдов. Кроме того, фургоны переполнены. Не то чтобы нам хватит места в них спрятаться…

Мия говорила правду – даже несмотря на то, что они проредили их количество в библиотеке и Зале Надгробных Речей, оставалось еще более сотни люминатов и всего шесть фургонов. Учитывая их количество и запасы продовольствия, необходимые, чтобы пережить неделю в пути в Последнюю Надежду, люди Рема были прижаты друг к другу, как ломтики засаленной свинины в бочке.

– Твою мать, – вздохнула Джессамина.

– Ага, – согласилась Мия. – Твою мать.

Люминаты тянули последних из выживших верблюдов на предгорье и забирались им на спины. Рем уже залез в первый фургон, и сквозь поднимающуюся пыль Мия увидела разозленную Эшлин с покрасневшими глазами, стоявшую на фургоне и наблюдавшую за входом в гору. Полудюжина солдат, которых Мия оставила в комнате Адоная, должны были поведать девушке о судьбе ее брата. Эшлин знала, что Осрик мертв. Более того, она знала, что ответственность за это несла Мия.

Девушка прорычала что-то Рему, и тот наорал на нее в ответ. Невзирая на ее помощь в захвате Церкви, похоже, судья люминатов был не в настроении слушать дерзости от семнадцатилетней еретички.

«Рада быть занозой в твоей заднице, сука…»

Последние верблюды вышли на свет. Над фургонами подняли навесы, все снасти проверили. Наив пробормотала молитву, готовясь к атаке, но Мия схватила ее за руку.

– Ты не можешь пойти туда.

– Мы не можем дать им сбежать, – яростно возразила женщина.