Ненормальная

 Что-то подтолкнуло и выкинуло с удобного сиденья, подорвался, забыв про куртку и про все на свете, выскочил на улицу с замирающим сердцем: нет, не уехала. Стояла, зябко перетаптываясь на морозе, и куда-то звонила.

– Ань, подожди. Давай домой отвезу.

Даже не повернулась в его сторону, и трубку от уха не отняла. Рискнул – терять-то уже нечего – подошел и забрал из рук телефон. Сбросил вызов и положил почему-то в свой карман.

– Я сама доберусь. Не стоит беспокойства.

– Ань, мороз тридцать градусов, корпоративы новогодние – ни одно такси сейчас не приедет. Замерзнешь тут стоять. Я же не зверь. Поехали.

– А какая тебе разница, благодетель? С чего вдруг такое беспокойство о вертихвостке? Не надо тревожить вашу нежную душеньку. Я как-то раньше и без ваших забот справлялась.

– Аня, я свинья, козел, урод – какие слова знаешь, на все согласен. Прости меня. Я не прав.

Молчание. Глаза куда-то в сторону уперла – ага, попутку собралась ловить.

– Анют, ну, прости меня, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть.

– А я и не обиделась. Что тут обижаться? Услышала твое мнение о себе. Поняла, что не подхожу под высокие стандарты вашего общества. Решила не травмировать вас больше. Все нормально. Иди к ребятам.

А сама уже тряслась, всем телом – то ли от холода, то ли от нервов, фиг его разберет. Не выдержал, подошел ближе, прижал к себе, обнял, пытаясь – что? Удержать или согреть? И того, и другого понемногу.

Сипло зашептал:

– Ань, ты сейчас можешь думать, что угодно, тебе решать – прощать или не прощать. Но я должен отвезти тебя домой, живой и здоровой. Иначе околеешь тут, и ни одна собака не поможет – мы же на краю города находимся. Поехали, а? – почти умоляюще.

Тяжкий вздох, и уже стучащими зубами:

– Поехали.

Дошла до машины, сама открыла дверь, сама уселась и пристегнулась. Не с первого раза, чертыхаясь, но закрепила ремень.

Сейчас он предпочел не лезть с помощью, чтобы не нарваться. Включил обогрев на полную, чтобы хоть немного ее оттаять. Сам почему-то не ощущал никакого холода. Хотя тоже потряхивало.

В молчании повернул ключ и поехал. Аня перестала судорожно трястись, уставилась прямо перед собой и молчала. Такой гнетущей тишины в этом салоне не было никогда. Физически ощущалось, как она захлопывается, закрывается на все замки и засовы. Просто удаляется. Это убивало. Чувство вины проснулось, заглушив все остальные мысли и эмоции. Не выдержав, затормозил на какой-то обочине, остановился, не глуша двигатель, развернулся к ней всем телом:

– Ань. Скажи мне хоть что-нибудь. Я понимаю, как был неправ. Но мне нужно знать, что сделать, чтобы ты меня простила. Иначе я не смогу общаться с тобой, вечно чувствуя себя идиотом.

Очень долго пришлось ждать ответа. Видно было, как она собирается с мыслями и силами. Несколько раз глубоко вздохнула:

– Я думаю, что не нужно нам больше общаться.

– Ань, ну, в конце концов, это же по-детски – так сразу рубить с плеча. Ну, взрослые же люди, ты ведь никогда психованной не была. – Снова начал заводиться, скорее – от злости и бессилия, от понимания, что сейчас не в силах что-то изменить.

– А зачем общаться-то, Дим? Цель – какая? Я же вижу, как тебя раздражаю, с каждым днем все больше. Ты мазохист? Любишь себя помучить обществом противных людей? Спасибо, я не участвую. Да, мне весело с вами и не скучно. И я рада твоим друзьям. И мне интереснее с вами, чем одной дома в чужом городе. Но это твои друзья, не мои. И не нужно жертвовать собой и своим настроением. Я найду, чем заняться – раньше ведь жила как-то. Так что не надо играть в благородство.

– Аня, не придумывай ерунду. Никто собой не жертвовал. И с тобой общались, потому что хотели этого.

– А я верю, что ребята не жертвовали. Они меня и не дергали по всякой хрени. Только тебе вечно что-то не так, чем-то я тебя не устраиваю. Что не так? И зачем тебе это нужно? Решил задолбать меня, или что? Что тебе нужно от меня, чего ты хочешь, Дим? – и развернулась, почти вплотную приблизив лицо. Глаза сверкают от злости, скулы ходуном ходят – такой он еще не видел никогда.

 И брякнул первое, что в голову пришло:

– Тебя хочу. – Посмотрел, как глаза распахнулись от шока, и понесло: – тупо хочу. Давно и сильно. А ты не понимаешь. Крутишься рядом, то поближе подпустишь, то оттолкнешь. Не знаю, во что ты играешь. Но от того, что хочу, бешусь, понимаешь?!! Я уже наизусть знаю, как ты под одеждой выглядишь – сочинил, и сценарий составил, что бы я с тобой делал и в какой последовательности. А тебе по хрен. Святая простота. Дурочкой прикидывается и охмуряет всех, кто попал в поле зрения. Я уже на друзей бросаюсь, потому что не хочу, чтобы ты им, а не мне досталась, понимаешь? – последние слова почти кричал, сам себя накручивая, понимая, что так нельзя, неправильно, но не имея сил остановиться. – Поехали ко мне, и я покажу, что мне от тебя нужно? А, слабо?

Отшатнулась от крика, о чем-то подумала, и выдала:

– Поехали. – И как-то обмякла вся на сиденье. Только что сидела, гордо подняв голову, а тут сползла куда-то вглубь, стала совсем маленькой.