Ненормальная

– У тебя крышка-то давно съезжать начала, но сначала по-тихому. Еще в первый раз, когда она у нас оказалась, на твою физиономию было любо-дорого смотреть. Забавно выглядел. Потом крен стал более заметен, но я не лез: думаю, человек взрослый, каждый развлекается, как может, нравится парню чердак проветривать – да ради Бога. Но у тебя ж ее совсем унесло, когда ты Аньку довел в том кабаке, а потом все мозги выдуло. Я надеялся, что есть запасной комплект, но ты его что-то никак не достанешь. Когда ты был задумчивым идиотом, это еще терпелось. Но идиот агрессивный – увольте.

 Дим, что там у вас происходит, что тебя так ломает?

Тот снова только пожал плечами.

– Слушай, я к Аньке хорошо отношусь, и не стоило бы ей с тобой связываться, но видеть, как ты разваливаешь коллектив, который годами собирал и учил – не могу. Сезон начнется, с кем ты работать будешь?

Хочешь совет? Если так уж невтерпеж и ломает, засунь гордость в задницу, купи цветов и алкоголя, желательно крепкого, помирись и трахни ее, наконец. Думаешь, никто не понимает, что тебе только это сейчас и нужно? Другие бабы, как я понял, не помогают? А так, глядишь, и отпустит.

Да, диагноз Серега поставил верный. Только с лекарством не угадал.

Дима только хмыкнул и развел руками. Друг все понял правильно.

– Да ладно? Я правильно понял? Уже? И что, не отпустило?

Снова молчаливая гримаса.

– Так если все уже случилось, в чем проблема? Ты что, облажался? Ей не понравилось? Чё за хрень тогда у вас происходит? Если бы ты разочаровался, то давно бы уже забил на нее. В ней проблема?

– Ага.

– И в чем конкретно?

– Она ушла, не прощаясь, и больше не появлялась.

– Ну, это не конец света. Надо позвонить.

– Звонил. Много раз. Не берет. – Почему-то, рассказав другу, почувствовал себя легче. Все-таки маяться в одиночку слишком тяжело.

– Каждый день звонишь?

– Нет, перестал ее дергать пару недель назад. Все равно не отвечает.

– Встретиться пробовал?

– Да что я, пацан какой, чтобы так за ней бегать?

– Дебил ты многолетний, а не пацан, а это намного хуже. Если женщина тебе нужна – плевать надо на все предрассудки, нужно идти и добиваться, тем более, если это такая, как Анька. Пока ты маешься, кто-нибудь другой уведет.

– То-то, смотрю, тебе это помогает. Когда мы в последний раз обмывали твою неудавшуюся любовь, не помню, какую по счету?

– А давно, между прочим. Но даже тогда я был уверен, что все что мог, сделал. И если не удержал – значит, ей просто другой нужен, а не потому, что я гордый идиот.

– Хочешь сказать, что я безнадежен?

– Безнадежных больных не бывает. Бывают только мертвые.

 Утешил, блин. Хотя искру надежды заронил.

Глава 17

Надежда, она такая. Умирает последней, а пока живет – заставляет и тебя жить и мучиться. Хотя давно бы уже проще сдохнуть вместе с ней. Вот сейчас она снова затеплилась, начала расправлять крылья, хоть весомых поводов пока что и нет. Нет никаких гарантий, что сегодняшний день будет иметь продолжение.

Похоже, Аня думала о том же – в кои-то веки наши мысли совпали:

– Дим, тебе не кажется, что странно у нас день проходит: спим, едим, выясняем отношения, потом снова спим… И так по кругу. Я, кстати, снова проголодалась. Давай что-нибудь приготовлю.

И встрепенулась, поднимаясь с моих колен. Очень не хотелось отпускать, руки на прощание прошлись по всему ее телу, выпустили, а потом снова притянули. Замер, уткнувшись лицом где-то в районе живота, вжимая в себя и сам вжимаясь.

– Дим, ну пусти, я же не ухожу, а просто хочу сделать нам еды.

Судорожно выдохнул. Услышала, хотя старался не показать:

– Дима, ты что? Что-то случилось?

– Блин, Анька, я так соскучился по тебе, что не могу оторваться. Боюсь, что снова проснусь, а тебя рядом нет.

– Я тоже соскучилась. – Бальзам, чудотворное лекарство на исполосованную душу, истерзанную сомнениями.

– Соскучилась – это хорошо. – И притворно самодовольно улыбнулся, разыгрывая. Если признаётся, что скучала – можно уже и повеселиться. – Значит, нуждалась во мне, вредина.

– Будешь выпендриваться – соберу манатки и пойду домой. С чего ты вдруг такой довольный стал? – Ну вот, похоже, пришла в себя после тяжелой исповеди. Снова начала шутить в своей обычной манере. Пусть лучше язвит, чем сидит несчастным, нахохленным воробушком.

– Ань, ты же все равно всегда поступаешь, как хочешь. Соберешься уйти – тебя никто не удержит, если только связать и запереть в подвале.

– Ну, тебе это не впервой, так что не прибедняйся – тебе приспичит, можешь и связать, и запереть. Это я уже проходила, можешь не обманывать.

Ну да, квиты. Один-один.

– А я не хочу тебя связывать, хочу, чтобы ты сама осталась. Что нужно для этого сделать?

Остановилась на полпути к холодильнику, повернулась всем корпусом, и снова – очень серьезный взгляд:

– А не надо меня держать и заставлять. Вот и все. Ты же вспомни – я к тебе всегда возвращалась, куда бы ни пошла и что бы ни делала. Если говорила, что приду – приходила. Ну, иногда немного задерживалась.