Ненормальная

Снова "здрасте": приготовился к долгим уговорам и убеждениям, а получил такое нежданное согласие. Даже опешил от этой легкости.

– Ань, интересно, я когда-нибудь к тебе привыкну?

– Не переживай. Пока ты привыкаешь, я какую-нибудь новую фигню придумаю.

– Зачем?

– Затем, чтобы не расслаблялся.

Глава 20

Нет, с этой женщиной совсем невозможно было расслабиться. Пока Дмитрий думал, с чего начать, ей, похоже, ждать надоело. Приподнялась на локтях, подтянула под себя подушку, устроилась поудобнее:

–Дмитрий Евгеньевич, ты зачем меня сюда привез? Рассматривать? Мог бы и дома то же самое сделать. Еще минута – и я пойду домой.

Лицо при этом очень серьезное сделала. Еле спрятала улыбку, только в голосе слегка промелькнула.

Расхохотался. Уселся рядом. Погладил лицо, едва касаясь.

– Еще скажи, Ань, что ты не понимаешь?

– Вообще не догоняю, что тебе от меня нужно. Пристал, как банный лист. Зачем – непонятно. Сбивает с толку несчастную девушку.

Закопался в волосы пальцами, наткнулся на шпильки, подтянул к себе, развернул спиной, начал вытаскивать по одной, кидая на пол.

– И еще ты, наверное, ничего не хочешь, да, Анют? – Распуская пряди, разглаживая, едва касаясь мочек ушей, заставляя удерживать дыхание.

– Нет, почему же? Домой хочу, устала уже в этом платье. – Вот упрямая. Намеками говорит, но таким серьезным голосом… Если бы не легкая дрожь в последней фразе – поверил бы, наверное…

– Мешает, да? Тесное? – С преувеличенной заботой в голосе. – Наверное, нужно расстегнуть, чтобы легче стало? Тоже не хочешь?

– Нет, не хочу. Это же не прилично. – И очень скромно глаза потупила, а сама шею подставляет, там, где язычок от молнии поблескивает.

– А чего ты еще НЕ хочешь? Расскажешь? – Уже невнятно, прижимаясь губами к плечам и открывающемуся изгибу позвоночника.

– Ой, Дим, так сложно сказать, так много всего интересного… – И непонятно, что больше заводит – эта игра в намеки и двусмысленности, или все большая дрожь, и томные интонации – не разберешь, прикидывается соблазненной дурочкой, или вздохи уже настоящие? Даже сейчас не понять до конца – что с ней, вообще, происходит?

Как раздевал в прошлый раз – совсем не запомнил, и в этот раз, как мог, затягивал процесс: хотелось уже рассмотреть и прочувствовать, понять, как и на что реагирует. Пока добирался до чулок, боялся, что потихоньку рассудок потеряет. Чем зацепила банальная такая вещь? Добрался, и замер опять неуверенно… Снова застряли пальцы на кружевной полоске капрона…

– Эй, нет, Дим, не трогай. Еще порвешь или зацепок наставишь. – Очень серьезным голосом. Таким, что очнулся и изумленно заглянул в лицо

– Что ты так над ними трясешься? – Вот фиг же поймешь, явно не бедствует, чтоб так переживать.

– Они мне будут дороги как память. Буду смотреть на них в старости, и вспоминать, как когда-то соблазнила страшного и могучего Дмитрия Серебрякова. И все благодаря этим тряпочкам. А если вдруг обеднею – буду сдавать их в аренду. Тем, кто позарится на твое могучее тело. – И снова эта вредная ухмылка. Он потихоньку съезжает с колеи, а она шутить изволит. Играет на нервах, как виртуоз на скрипке – каждую струну вытягивает, заставляет звенеть.

Не выдержал, уложил на спину, руки зажал, чтобы не трепыхалась, навис, практически придавил, уставился в глаза так, чтобы отвернуться не смогла, так, что их дыхания начали смешиваться.

– Аня, етит твою, что ты за человек? Я ее раздел уже, практически, а она все шутки шутит! Ты молчишь когда-нибудь?

–Неа, соседки в общаге жаловались, что я даже во сне говорю. – Держится, бодрится, а голос снова подрагивает.

– Что мне сделать, чтобы ты замолчала?